Изучение психологизма и а бунина. Своеобразие психологического мастерства в прозаическом творчестве И.А. Бунина: теория и практика. II. Работа с новым материалом

И сюжет, и внешняя описательность в произведении Бунина важны, но не исчерпывают полноты эстетического впечатления. Образ центрального персонажа в рассказе намеренно обобщен и к финалу исчезает из поля зрения писателя. Выявляя специфику бунинского художественного времени и пространства, можно заметить, какой содержательностью обладают у Бунина сама периодичность подачи изображаемых фактов и событий, само чередование динамичных и описательных сцен, авторской точки зрения и ограниченного восприятия героя - одним словом, сама мера регулярности и теснящей ее стихийности в создаваемой картине. Если обобщить все это универсальным стилевым понятием, то самым уместным окажется термин Ритм.

Делясь тайнами писательского мастерства, Бунин признавался, что прежде чем что-либо написать, он должен почувствовать ощущение ритма, «найти звук»: «Как скоро я его нашел, все остальное дается само собой». Коль скоро ритм и музыкальный ключ найдены - другие элементы произведения начинают проясняться и постепенно приобретают конкретную форму: складывается сюжет, заполняется предметный мир произведения. Остается, прислушиваясь к внутреннему камертону, добиться точности, конкретности и пластической убедительности картины, отшлифовав ее словесную поверхность.

Сюжет в бунинских произведениях может быть и совсем лаконичным: почти «бессюжетными» являются, например, знаменитые «Антоновские яблоки». В «Господине из Сан-Франциско» сюжет более значим, но роль ведущего композиционного начала принадлежит ритму. Как уже говорилось, движением управляют взаимодействие и чередование двух мотивов: искусственно-регламентированной монотонности существования «господина» и непредсказуемо свободной стихии подлинной, живой жизни. Каждый из мотивов поддержан своей системой образных, лексических и звуковых повторов; каждый выдержан в своей эмоциональной тональности. Нетрудно заметить, например, что служебные детали (вроде отмеченной шейной запонки или повторяющихся подробностей обедов и «развлечений») служат предметной опорой для первого (этот мотив можно, используя музыкальный термин, назвать «темой господина»). Напротив, «несанкционированные», «лишние», будто произвольно появляющиеся в тексте подробности дают импульс мотиву живой жизни (назовем его опять-таки условно «лирической темой»). Таковы отмеченные описания заснувшего попугая или разряженной лошадки и множество частных характеристик природы и людей «прекрасной, солнечной страны».

Тема господина доминирует в первой половине рассказа, где дан своего рода вертикальный срез многоэтажной «Атлантиды» и показана как бы обыденность обычного времяпрепровождения путешествующих.

Обратите внимание на глаголы со значением многократного действия: «вставали», «пили», «лежали» и т. п.; приведите примеры лексических повторов.

Лирическая тема, сначала едва различимая, постепенно набирает силу, чтобы отчетливо зазвучать в конце рассказа (ее компоненты - образы разноцветья, живописной пестроты, солнечности, распахивающегося пространства). Финальная часть рассказа - своеобразная музыкальная кода - обобщает предшествующее развитие. Почти все объекты изображения здесь повторяются по сравнению с началом рассказа: вновь «Атлантида» с ее контрастами палуб и «подводной утробы», вновь лицедейство танцующей пары, вновь ходящие горы океана за бортом. Однако то, что в начале рассказа воспринималось как проявление авторского социального критицизма, благодаря интенсивному внутреннему лиризму поднимается на высоту трагического обобщения: в концовке неразделимо слитно звучат авторская мысль о бренности земного существования и его художническая интуиция о величии и красоте живой жизни. Предметное значение финальных образов как будто рождает ощущение катастрофы и обреченности, но их художественная выразительность, сама музыкальная плавность формы создают этому ощущению неустранимый и прекрасный противовес.

И все же самое тонкое и наиболее «бунинское» средство ритмизации текста - его Звуковая организация. В способности воссоздавать стереоиллюзию «звонкого мира» Бунин, пожалуй, не знает себе равных в русской литературе.

В письме своему французскому издателю Бунин вспоминает об эмоциональном состоянии, предшествовавшем созданию рассказа: «...Эти страшные слова Апокалипсиса неотступно звучали в моей душе, когда я писал «Братьев» и задумывал «Господина из Сан-Франциско...» А в дневниковой записи, фиксирующей окончание работы над рассказом, лаконично замечает: «Плакал, пиша конец». Звуковая оркестровка рассказа с ее вдохновенным симфоническим звучанием заставляет присмотреться к этой внешне формальной, но на деле глубокой содержательности произведения.

Музыкальные мотивы составной частью входят в тему рассказа: в тех или иных сюжетных эпизодах звучат струнный и духовой оркестры; «сладостно-бесстыдная» музыка вальсов и танго позволяет отдохнуть ресторанной публике; на периферии описаний возникают упоминания о тарантеллеили о волынке. Но речь сейчас идет не о непосредственной передаче «музыкального фона»

Мельчайшие фрагменты возникающей картины под пером Бунина озвучиваются, создавая широкий диапазон от почти неразличимого шепота до оглушительного рева. Текст до предела насыщен «акустическими» подробностями, причем выразительность «звуковой» лексики поддержана фонетическим обликом слов и словосочетаний. Особое место в этом ряду занимают звуковые сигналы: гудки, трубы, звонок, гонг, сирена. Текст рассказа будто пронизан этими звуковыми нитями, придающими произведению впечатление высочайшей соразмерности частей. Поначалу воспринимаемые как реальные детали быта, эти подробности по мере развития действия начинают соотноситься с общей картиной мироздания, с грозной предупреждающей ритмикой, исподволь набирающей силу в авторских медитациях, приобретают обобщающее значение символов. Этому способствует и высокая степень фонетической упорядоченности текста. «.. .Девятому кругу была подобна подводная утроба парохода, - та, где гЛухо гоготали исполинские топки...» Апокалипсический аккомпанемент в этом фрагменте создается не столько упоминанием ада («девятый круг»), сколько предельной для прозы длиной цепочки ассонансов (четыре ударных «о» подряд!) и интенсивностью аллитераций (назвуки«п», «р», «г», «л»; впрочем, почти весь состав согласных здесь аллитерирован). Порой звуковые сближения для Бунина даже важнее, чем смысловая сочетаемость: глагол «гоготали» не у каждого писателя вызовет ассоциации с приглушенностью.

(Самостоятельно проанализируйте ритмику и звуковой состав финального предложения. Найдите наиболее выразительную цепочку ассонансов в нем. Как ассоциативно связан этот ряд с общим звучанием рассказа?)

Для творчества Бунина характерен интерес к обыкновенной жизни, умение раскрыть трагизм жизни, насыщенность повествования деталями. Бунина принято считать продолжателем традиций чеховского реализма. Но реализм Бунина отличается от чеховского предельной чувствительностью. Как и Чехов, Бунин обращается к вечным темам. Для Бунина важно душевное состояние героев, однако, по его мнению, высшим судьей человека является память. Именно память защищает героев Бунина от неумолимого времени, от смерти. Произведения Бунина считают синтезом прозы и поэзии. В них необычайно сильно исповедальное начало.

Более чем шестидесятилетняя писательская деятельность Бунина распадается надвое: убежденный монархист, человек далекий от политики, противник всяческого насилия, он трагически переживал события, последовавшие за 1917 годом, и эмигрировал из большевистской России, сохранив в эмиграции Россию прежнюю, ностальгически окрашенную в теплые тона.

В творчестве дооктябрьского периода прослеживаются два идейно-тематических центра: деревенская проза и лирико-философская (в которой поднимаются вечные ценности: красота, любовь, природа). В этот период были созданы: «Антоновские яблоки», «Деревня», «Суходол», «Захар Воробьев», «Лирник Родион», «Братья», «Грамматика любви», «Господин из Сан-Франциско», «Легкое дыхание».

Рассказ «Антоновские яблоки» (1900) заслуженно считается вершиной творчества писателя. О чем этот рассказ? Каков его сюжет?

Вопрос вызывает определенные трудности, потому что в «Антоновских яблоках» нет сюжета, сюжетную канву составляет «поток сознания повествователя», состоящий из цепочки воспоминаний, ощущений, переживаний. Это рассказ- воспоминание, рассказ-впечатление.

Композиция рассказа состоит из четырех частей. Содержанием глав является повествование о тех или иных «осенних» событиях русской стародворянской жизни. Каждая глава прочно «привязана» к определенному месяцу: августу(1), сентябрю (2), октябрю (3), ноябрю (4).

Прекрасный и поэтический мир старинных дворянских гнезд читатель видит глазами безымянного повествователя. Он хорошо знает и нежно любит этот еще дышащий жизнью, но уже обреченный на умирание мир, он хочет запомнить все то, что достойно памяти: светлое, доброе, самобытное, исконно русское.

Писатель описывает уклад дворянской жизни на примере усадьбы своей тетки. Следует описание интерьера усадьбы, насыщенное деталями – «синие и лиловые стекла в окнах», «старая мебель красного дерева с инкрустациями, зеркала в узких, витых золотых рамках». «Угасающий дух помещиков» поддерживает только охота. Автор вспоминает «обряд» охоты в доме своего шурина Арсения Семеновича. Особенно приятный отдых, «когда случалось проспать охоту» - тишина в доме, чтение старых книг в «толстых кожаных переплетах», воспоминания о девушках в дворянских усадьбах («аристократически красивые головки в старинных прическах кротко и женственно опускают свои длинные ресницы на печальные и нежные глаза»).

Сокрушаясь о том, что дворянские усадьбы умирают, рассказчик удивляется тому, насколько быстро происходит этот процесс: «Эти дни были недавно, а меж тем мне кажется, что с тех пор прошло чуть не целое столетие… Наступает царство мелкопоместных, обедневших до нищенства».

Уходит из жизни целый мир, мир удивительный, разумный, целесообразный, мир, пропитанный прекрасным ароматом «антоновских яблок», мир, в котором было так «холодно, росисто и… так хорошо жить».

«Антоновские яблоки» - рассказ о навсегда утраченном.

Тема расставания с близкой Бунину с детства Россией раскрывается в произведениях «Деревня» и «Суходол».

В повести «Деревня» (1910) отражены драматические раздумья писателя о России, о ее будущем, о судьбах народа, о русском характере. Бунин обнаруживает пессимистический взгляд на перспективы народной жизни.

В повести писатель показывает жизнь крестьянства накануне первой русской революции, события которой полностью разрушают привычный ход жизни в деревне. Герои повести пытаются разобраться в окружающем, найти себе точку опоры. Но неспокойные события начала века обостряют не только социальные проблемы деревни, но и разрушают нормальные человеческие взаимоотношения, заводят героев «Деревни» в тупик.

Писатель искренне считает, что только в мире природы заключено то вечное и прекрасное, что не подвластно человеку с его земными страстями. Законы жизни человеческого общества, напротив, приводят к катаклизмам, потрясениям. Этот мир неустойчив, он лишен гармонии. Так, в повести «Суходол» (1911 ) раскрывается проблема человеческих взаимоотношений с окружающим миром. В произведении поднимается тема обреченности дворянского усадебного мира, это летопись трагического умирания русского дворянства. В центре повествования – жизнь обедневшего дворянского рода Хрущевых и их дворовых. И на любви, и на ненависти героев «Суходола» лежит печаль тлена, ущербности, закономерности конца. В произведении нелепости человеческих взаимоотношений противопоставлена красота Суходола, его широкие степные просторы с их запахами, красками и звуками.

«Господин из Сан-Франциско» был написан в 1916 году, во время Первой мировой войны. В дни социальных и экономических потрясений общество поневоле начинает задумываться о «вечном»: жизни и смерти, индивидуальной судьбе и судьбах всего человечества. Бунин не стал исключением: в своем небольшом по объему, но максимально насыщенном по философскому содержанию рассказе писатель размышляет над проблемами общечеловеческими.

Писатель в названии рассказа символически отобразил свои прогнозы на судьбу современной ему буржуазной цивилизации, отверг призрачные, мнимые буржуазные ценности и утвердил ценности истинные, неотделимые от живой жизни, от природы, от естественности гармонии с человеком.

«Окаянные дни» (1918-1920) – веха, с которой начинается новый этап в жизни и творчестве Бунина. Революцию 1917 г. в произведении автор представляет как «кровавую игру», «вакханалию жестокости», опозорившую русского человека. С глубокой болью пишет Бунин о цепной реакции зла и насилия, начавшейся в 1917 году, о гибели русской культуры, о разжигаемой большевиками ненависти к интеллигенции.

В эмиграции талант Бунина заиграл новыми гранями. В 20-е годы были опубликованы сборники рассказов «Роза Иерихона», «Митина любовь», «Тень птицы», «Божье древо» и др. Самым крупным произведением, созданным в эмиграции, стал роман «Жизнь Арсеньева» (1927-1933) , удостоенный в 1933 году Нобелевской премии.

Одной из главных тем творчества Бунина всегда была любовь. «Всякая любовь – великое счастье, даже если она не разделена» - в этой фразе пафос изображения любви Буниным. Почти во всех произведениях на эту тему исход трагичен. Вечную тайну любви и вечную драму влюбленных писатель видит в том, что человек неволен в своей любовной страсти: любовь есть чувство изначально стихийное, неотвратимое, часто трагическое – счастье оказывается недостижимым.

Самым совершенным своим творением И.А. Бунин считал сборник «Темные аллеи» (1943). Большинство рассказов, содержащихся в этой книге, написаны в годы Второй мировой войны, когда особенно остра потребность в любви, чувстве, одухотворяющем жизнь, в противовес несущей смерть войне.

Любовь для Бунина – краткий миг наивысшего счастья и блаженства, за которым следует будничная жизнь, еще более невыносимая оттого, что герою удалось познать истинное счастье. Рассказы из цикла «Темные аллеи», как правило, строятся по повторяющейся схеме – встреча, быстрое сближение героев, ослепительная вспышка чувств и неотвратимое расставание. Нередко автор даже не упоминает имен главных героев, чтобы целиком сосредоточиться на их чувствах. Основное внимание автора уделяется переживаниям героев уже после того, как они испытали наивысшее счастье любви, после того как расстались по той или иной причине со своими любимыми, а само описание свидания или периода счастливой любви занимает не более страницы.

Творчество Бунина – крупнейшее явление в русской культуре XX века. Его «универсализм», «синтез поэзии и прозы», новаторские формы психоанализа, переосмысление «вечных» тем и традиционных форм поэтики делают этого автора одним из ярких и оригинальных писателей нашего времени.

Русская литература XX века: общая характеристика

Литература XX века ведет свое начало с последнего десятилетия XIX века. Конец XIX - нач. XX вв. стали временем яркого рассвета русской культуры. В науке, литературе, искусстве один за другим появлялись новые таланты, рождались смелые новации, состязались разные направления, группировки, стили. Вместе с тем культуре этого периода были присущи глубокие противоречия, характерные для всей русской жизни того времени.

В начале XX века продолжаются и развиваются традиции реалистической литературы. Реализм по-прежнему остается масштабным, влиятельным, достаточно широко представленным направлением. В русле реалистической литературы работает «поздний Толстой», Чехов, Короленко, Вересаев, Горький, Куприн, Бунин, Андреев и др. писатели-реалисты. Реалистическая проза начала века увидела все усложняющиеся отношения человека с миром, по новому осветила «структуру» самой личности, показала судьбу человека в переходный период истории.

В русской литературе конца XIX века - начала XX века будут чувствоваться кризис старых представлений об искусстве, ощущение исчерпанности прошлого развития, будет формироваться переоценка ценностей. Обновление литературы, ее модернизация станут причиной появления новых течений и школ. Переосмысление старых средств выразительности и возрождение поэзии ознаменуют наступление серебряного века русской литературы.

Термин «серебряный век русской литературы» впервые появился в работах философа Н. Бердяева, но окончательное оформление получил в 60-е годы, когда критик С.Маковский ввел его в литературный оборот. Хронологическими рамками литературы «серебряного века» традиционно считают конец XIX - нач. XX вв. (примерно 1890-1917 гг. или 1890-1921гг.). Если в определении нижней границы серебряного века исследователи достаточно единодушны – это явление рубежа веков, и оно характеризуется выходом страны из эпохи безвременья, началом общественного подъема в стране. Верхняя граница серебряного века – вызывает споры. Она может быть отнесена и к 1917, и к 1921 году. Одни исследователи считают, что после 1917 года с началом гражданской войны серебряный век прекратил свое существование. Другие полагают, серебряный век русской литературы закончился в 1921-22 гг. – это было временем краха былых иллюзий, начавшихся после гибели Блока и Гумилева, массовой эмиграции деятелей русской культуры за границу, высылки групп писателей, философов, историков за пределы страны. Понятие «серебряный век», прежде всего, связано с модернистскими течениями. Модернизм подразумевает новое явление в литературе, прежде всего в поэзии. Он объединил целый ряд литературных течений, направлений, наиболее значительными среди которых стали акмеизм, символизм, футуризм. В каждом из этих литературных направлений были свои яркие представители: Брюсов, Мережковский Бальмонт, Анненский, Белый, Гумилев, Ахматова и др. В русской поэзии начала века есть и плеяда «крестьянских поэтов». Представители этого направления в поэзии ориентировались на образ «уходящей» деревенской Руси, который был создан С.Есениным.

20-е годы XX века – период обостренной идеологической борьбы в литературе, время создания и активной деятельности множества литературных групп, кружков, ассоциаций. Это сложный, но динамичный и творчески плодотворный период в развитии литературы. Хотя многие деятели русской культуры в это сложное время оказались выдворенными из страны, другие отправились в добровольную эмиграцию, все же художественная жизнь в стране не замирает. Наоборот, появляется много талантливых молодых писателей, недавних участников гражданской войны: Леонов, Шолохов, Фадеев и др. Главными литературными направлениями 20-х годов являются «обновленный реализм», нормативизм, модернизм. Основная тема литературы этого периода – революция и гражданская война. Получила отражение в «дневниковой прозе» Бунина, Горького, Гиппиус, в творчестве поэтов серебряного века Блока, Цветаевой, Ахматовой, Мандельштама, Пастернака и др., в официальной поэзии Маяковского, Бедного, Багрицкого, Асеева, в прозе Фурманова, Серафимовича.

В тридцатые годы XX века началось активное вмешательство партии в сферу культуры. В этих условиях развитие литературы происходило чрезвычайно напряженно и неоднозначно. Стремление втиснуть литературу в рамки единого эстетического шаблона привело к открытию нового художественного метода – социалистического реализма. Он был единственно верным, а все, что не укладывалось в его рамки, считалось идеологически вредным и лишалось доступа к читателям. Писатели и поэты, пытающиеся сохранить свой стиль в литературе, либо уничтожались физически (Бабель, Мандельштам, Пильняк, Клюев и др.), либо становились запрещенными (Булгаков, Ахматова, Пастернак и др.).

В тридцатые годы эмигрировали из страны Бунин, Куприн, Андреев, Бальмонт, Северянин и другие видные русские поэты и писатели. Они продолжили в своем зарубежном творчестве традиции классической русской литературы и литературы «серебряного века». В тоже время в тридцатые годы расцвел талант Шолохова, Ильфа, Петрова, Зощенко, Толстого, Платонова, Твардовского и многих других советских писателей и поэтов.

Великая Отечественная война выдвинула перед литературой новые задачи. Произведения разных жанров и родов отражали тему героизма русского народа. На первом плане была патриотическая лирика (Симонов, Твардовский и др.). Прозаики культивировали свои самые оперативные жанры: публицистические очерки, репортажи, рассказы (Соболев, Гроссман и др.). Литература послевоенных лет существенно дополнила представления о пережитой народом трагедии. Военная тема получила отражение в творчестве Шолохова, Абрамова, Васильева, Бондарева, Чаковского, Астафьева, Распутина и многих других авторов

Следующим крупным этапом в развитии литературы был период второй половины XX века. В пределах второй половины XX века исследователи выделяют несколько относительно самостоятельных периода: позднего сталинизма (1946-1953), «оттепели» (1953-1965), застоя (1965-1985), перестройки (1985-1991), современного времени (1991-2000 гг.). Литература в эти очень разные периоды развивалась с большими трудностями, испытывая попеременно ненужную опеку, послабление, сдерживание, преследование, раскрепощение. С 50-х вплоть до первой половины 80-х годов литературное развитие шло по двум направлениям: официальной и «второй культуры» (самиздата). Лишь в период хрущевской «оттепели» идеологическое давление на литературу было ослаблено. Этап перемен продолжался не так уж долго, но принес значительные, коренные изменения в литературу и искусство. Стали появляться новые литературные журналы, зарождались новые литературные направления, получившие условные названия «военной», «деревенской», «городской прозы»; произошел настоящий «поэтический бум»; стал популярным жанр авторской песни, появились театры-студии; произошел взлет научной фантастики. В период перестройки настало время «возвращенной литературы», ставшей символом противостояния тоталитарному режиму. В последней трети XX века в литературе получил широкое распространение постмодернизм.

Во второй половине XX века литература приобрела огромный творческий потенциал, приобрела значительный художественный опыт. Это период ознаменован творчеством талантливых поэтов и прозаиков, чьи произведения стали гордостью отечественной литературы Солженицына, Шукшина, Астафьева, Распутина, Рубцова, Вампилова, Высоцкого, Бродского, Окуджавы, Вознесенского, Айтматова и многих других.

«Серебряный век русской поэзии»

«Серебряный век» – это название стало устойчивым для обозначения русской поэзии конца XIX - нач. XX вв. Оно было дано в аналогии с «золотым веком» – так называли начало XIX века, пушкинское время.

Русская поэзия серебряного века создавалась в атмосфере общего культурного подъема. В истории мировой литературы это явление было уникальным.

Поэзия серебряного века характеризовалась в первую очередь мистицизмом и кризисом веры, духовности, совести. Она вобрала в себя наследие Библии, античную мифологию, опыт европейской и мировой литературы, теснейшим образом связана с русским фольклором.

Для этого периода характерна активная литературная жизнь: книги и журналы, поэтические вечера, состязания, литературные салоны, обилие и разнообразие поэтических талантов, огромный интерес к поэзии, в первую очередь к модернистским течениям, самыми влиятельными из которых были символизм, акмеизм, футуризм. Все эти направления очень разные, имеют разные идеалы, преследуют разные цели, но сходятся в одном: работа над ритмом, словом, звуком.

Символизм (от греческого symbolon – знак, условный знак) – литературно-художественное направление, считавшее целью искусства интуитивное постижение мирового единства через символы. Символизм возник во Франции в 70-80-е годы XIX в., а в отечественной литературе сформировался на рубеже веков и представлен в творчестве Брюсова, Мережковского, Гиппиус, Белого, Блока и др.

Три главных элемента нового искусства – символ, мистическое содержание, художественная впечатлительность.

Ключевое понятие символизма символ – многозначное иносказание, в отличие от аллегории – многозначного иносказания. Символ содержит в себе перспективу безграничного развертывания смыслов.

С точки зрения символистов, постичь многообразие мира рассудочным путем невозможно, следует довериться интуиции. Поэтому в стихах авторов этого течения конкретика уступает место намекам, полутонам, недосказанности, а символ является проводником истинного смысла. В поэзии символизма реальность выступает как фон, на котором развиваются мотивы мистики, индивидуализма, религиозности, эротизма, смерти, тайны, большого враждебного города, тоски по утраченной красоте, любви и т.д.

Поэзия символистов производит необыкновенное художественное впечатление. Символисты придали слову невиданную ранее многозначность, открыли в нем множество дополнительных оттенков и смыслов. Поэзия символистов очень музыкальна, богата ассонансами и аллитерациями. Но главное, символизм пытался создать новую философскую культуру, выработать новое мировоззрение, сделать искусство более личностным, наполнить его новым содержанием.

Символисты проводили серьезную работу над стихотворной формой. Их произведения богаты метафорами, иносказаниями, художественными цитатами и т.д. Излюбленным источником художественных реминисценций служила греческая и римская мифология. Символисты не только обращались к готовым мифологическим сюжетам, но и творили собственные. Все это делало их поэзию многозначной, доступной в понимании не каждому.

Символизм – это элитарное искусство. Писатели-символисты ориентировались на особого читателя – не на потребителя, а на соучастника творчества, соавтора. Стихотворение должно было не только передавать мысли и чувства автора, но и будить в читателе его собственные мысли и чувства, обострять его восприятие, развивать интуицию, вызывать ассоциации.

С самого начала символизм оказался неоднородным течением. Делился на младших и старших символистов.

Символизм оказал исключительное влияние на литературу. Направления, появившиеся в литературе позднее, были вынуждены так или иначе соотносить себя с символизмом, вступать с ним в полемику. Символисты вернули значимость поэзии, обновили фонетический, лексический, образный строй стиха. Символисты стояли у истоков «серебряного века» русской поэзии.

К примерам символистических произведений можно отнести следующие произведения: А.Белый «Серебряный голубь», В. Брюсов «Огненный ангел», А.Блок «Стихи о Прекрасной Даме», лирический цикл К.Бальмонта «Очертания снов» и т.д.

Акмеизм – модернистское течение (от гр. аkme – острие, вершина, высшая степень, ярко выраженное качество), декларировавшее конкретно-чувственное восприятие внешнего мира, возврат слову его изначального, не символистического смысла. Акмеизм в литературе появился в 10-х гг. XX в. и выступал против мистицизма и символизма.

Акмеистов интересует реальный, а не потусторонний мир, красота жизни в ее конкретно-чувственных проявлениях. Туманности и намекам символизма было противопоставлено мажорное восприятие действительности, достоверность образа, четкость композиции. Акмеизм представляет мир простых и обыденных чувств и бытовых душевных проявлений. Поэтому акмеисты еще называли себя «адамистами». Адамизм подразумевал «мужественный, твердый и ясный взгляд на жизнь».

Акмеизм характерен раннему творчеству Н.Гумилева и А.Ахматовой. Так, в поэзии Н. Гумилева его герои – люди сильной воли, они отличаются свежестью мировосприятия, страстью желаний, жизни. Смысл жизни героинь лирики А.Ахматовой – любовь. Чувства отражаются в предметном мире, в бытовой детали, в психологически значимом жесте.

Поэзия акмеизма отличается повышенной склонностью к культурным ассоциациям, она вступала в перекличку с минувшими литературными эпохами. В чем-то поэзия акмеизма была возрождением «золотого времени» Пушкина и Баратынского.

Акмеисты стремились к изысканной красоте и ясности языка, а творчество понимали как ремесло, как работу над словесным образом. На это указывает и название их литературной организации – «Цех поэтов». Возглавил ее Н.Гумилев, привлекший к участию в этом объединении А.Ахматову, Г.Адамовича, С.Городецкого, Г.Иванова, О. Мандельштама и др.

Новое литературное течение, сплотившее больших русских поэтов, просуществовало недолго. Творческие поиски Ахматовой, Гумилева, Мандельштама вышли за рамки акмеизма. Но гуманистический смысл этого течения был значителен – возродить у человека жажду жизни, вернуть ощущение ее красоты.

Футуризм (от лат. futurum – будущее) – авангардистское течение в зарубежной и русской литературе 1910-20 гг., главным образом в поэзии, выразившееся в отказе от традиционных форм творчества в угоду экспериментам со словом и стихосложением, опытам по созданию нового поэтического языка, языка будущего.

Эстетической предпосылкой футуризма стал символизм. Отталкиваясь от принципов этого литературного направления, футуристы поставили человека в центр мира, воспевали пользу, а не тайну, отказывались от недосказанности, туманности, завуалированности, мистицизма, присущих символизму.

Футуристы стремились освободить звучание слова и смыслового содержания. К этому привело и нарушение синтаксических конструкций, создание неологизмов, фигурное стихосложение, создание нового языка – заумь.

Одной из первых появилась группа так называемых кубофутуристов (1910), в которую вошли В.Хлебников, чуть позже В.Маяковский и др. Кубофутуристы стремились передать в технике стиха ритм и образ современной жизни.

В 1911 г. оформилось еще одно литературное течение – эгофутуризм, основанное И.Северяниным. Оно выступало за индивидуализм и отмену этических ограничений в творчестве(эго- я). В него входили К.Олимпов, И.Игнатьев, В.Баян, Г.Иванов и др.

Третье заметное объединение в футуризме составила близкая к кубофутуристам группа «Центрифуга», разрабатывающая новую поэтическую образность. В нее вошли Б.Пастернак, Н.Асеев и др.

В 20-е годы футуризм был подвергнут осуждению советской литературной критикой и перестал существовать. Приняв советскую власть, большинство футуристов активно участвовало в ее политико-агитационных начинаниях. Исключительная роль здесь принадлежит Маяковскому.

Иван Алексеевич Бунин

Цели:

Анализ текста рассказа И. А. Бунина «Антоновские яблоки»

Лексические модели:

ПЛАН РАССКАЗА

«Господин из Сан-Франциско»

План

10. Сборник «Темные аллеи»

11.

12.

13.

14. «Чистый понедельник»

15. Нобелевская премия

16. План к сочинению «Всякая любовь – великое счастье...»

17. Домашнее задание

На рубеже XIX-XX веков весь мир переживал период, который Ницше охарактеризовал как «сумерки богов». Человек засомневался, что где-то там есть Он, абсолютное начало, строгий и справедливый, каравший и миловавший, а главное - наполнявший смыслом эту полную страданий жизнь и диктовавший этические нормы общежития. Отказ от Бога был чреват трагедией, и она вскоре разразилась. В творчестве И. А. Бунина, запечатлевшего драматические события русской общественной и частной жизни начала XX века, преломилась вся трагедия европейского человека этого времени. Данную мысль в полной мере разделяет С. А. Антонов: «Глубина бунинской проблематики значительнее, чем кажется на первый взгляд: социальные и психологические вопросы, волновавшие писателя в произведениях на тему о России, неотделимы и от вопросов религиозно-философского характера…» .

Интенсивное становление и широкое упрочнение психологизма в русской литературе рубежа веков тоже имеет глубокие культурно - исторические предпосылки. Оно связано, прежде всего, с активизацией самосознания человека новой эпохи. Понять свой внутренний мир человеку, по Бунину, помогает окружающий мир, прошлая жизнь, к которой он интуитивно стремится в своих воспоминаниях.

Психологизм прозы И. А. Бунина 1890-х-1900-х годов - это художественное выражение пристального интереса писателя к текучести сознания, к всевозможным сдвигам во внутренней жизни человека, к глубинным пластам его личности. Произведения писателя конца века во многом способствовали развитию и становлению психоанализа как доминирующей составной творчества И. А. Бунина в целом, и его произведений написанные в двадцатом столетии, в частности. По мысли Г. М. Благасовой, «…именно в произведениях рубежа XIX-XX веков автор наметил пути раскрытия содержания внутреннего мира человека во всем многообразии его индивидуального выражения» .

В немалой степени это стало возможны из-за влияния Л. Н. Толстого на его художественную прозу тех лет. Оно ощущается, прежде всего, и в особенностях психологического анализа, в экономном, строго подчиненном моральной цели способе построения характера героя, и в библейски суровом и торжественном тоне обличения, и в самой литературной технике, средствах изобразительности, усвоенных И. А. Буниным и двинутых им значительно дальше. Открытия Л. Н.Толстого в литературе И. А. Бунин продолжил, распространив их на «малый» жанр - жанр психологического рассказа - «Кастрюк», «Эпитафия», «Перевал» и др. «В эти годы, - говорит сам писатель, - я чувствовал, как с каждым днем крепнет моя рука, как горячо и уверенно требуют исхода накопившиеся во мне силы…» .

Поэтому и не случайно, что в тематическом плане произведения И. А. Бунина конца века тоже достаточно различны. Они посвящены переживаниям писателя, рожденным воспоминаниями детства или совсем недавними впечатлениями, посещениями русских сел, поездками к южному морю или заграничными путешествиями, встречей с простыми крестьянами, либо утонченным чувством к женщине. Внутренне все его ранние рассказы объединены авторским стремлением проникнуть в трагическое несоответствие между прекрасной природой и человеческим бытием, мечтой о счастье и нарушением «заповеди радости, для которой мы должны жить на земле» .

Смутные позитивные представления И. А. Бунина усиливали критическую струю в авторских обобщениях и одновременно содействовали поиску нетленных ценностей бытия, «порой трудно уловимых, нестойких или даже непохожих на действительность» . С этой точки зрения совсем по-другому читаются некоторые рассказы писателя о деревне.

«В творчестве Бунина 1900-х годов, - замечает Л. А. Смирнова, - в достаточной степени определились черты реализма. Писателя остро интересовало мироощущение разных социальных слоев, соотношение их опыта, его истоки и перспективы...» . Поэтому, как нам кажется, авторский взгляд был направлен не столько на конкретные человеческие отношения, сколько на внутреннее состояние личности. В большинстве рассказов герои стремятся в той или иной форме осознать какие-то вечные вопросы бытия. Но эти поиски не отстраняют их от реальной действительности, поскольку именно она порождает взгляды и чувства персонажей. Взгляды и чувства, рожденные текущей действительностью, раскрылись в момент устремленности к каким-то вечным вопросам бытия. В глубинах человеческой души обретал художник близкие себе ценности. Поэтому органично вплетались в повествование или становились ведущими раздутья самого писателя, укрепляющие представления о связях между настоящим и прошлым, конкретно-временным и вечным, национальным и общечеловеческим.

В эти годы И. А. Бунин писал главным образом от первого лица; временами это были не рассказы, а очерки, написанные мастерским пером, острые наблюдения всего того, что видел писатель. Вот, например, рассказ «Новая дорога» с поэтическими пейзажами лесной глуши, где сонно течет и теплится «забытая жизнь родины». Эту глушь должна пробудить новая железная дорога; со страхом встречают перемену привыкшие к старому укладу жизни крестьяне. Восхищение «девственно - богатой стороной», сочувствие ее «молодому, замученному народу», ощущение пропасти, отделяющей автора от страны и народа: «Какой стране принадлежу я, одиноко скитающийся? Она бесконечно велика, и мне ли разобраться в ее печалях…» . Этими грустными раздумьями проникнут весь рассказ писателя. Он как замечательный мастер психологизма «напряженно исследует русскую действительность конца XIX столетия, изыскивая в ней достойные начинания» . В процессе такого психологического поиска и были созданы его лучшие ранние произведения: «Антоновские яблоки», «Сосны», «Птицы небесные», «Поздней ночью» и многие другие.

В письме к В. Пащенко от 14 августа 1891 года И. А. Бунин писал: «Ты ведь знаешь, как я люблю осень...! У меня не только пропадает всякая ненависть к крепостному времени, но я даже начинаю невольно поэтизировать его» . Именно поэтизацию крепостного прошлого России усматривают иногда в рассказе «Антоновские яблоки». А сам И. А. Бунин здесь же заметил: «И помню, мне порой казалось на редкость заманчивым быть мужиком…» . Однако, истины ради, необходимо заметить, что речь здесь идет о богатом мужике, о его схожести со средним дворянином. Разумный трудовой быт, целесообразный устой держаться сообща видит И. А. Бунин в сельском богатом или нищенском существовании. Идеализация здесь несомненная, не столько, однако, социальных порядков, сколько особенного состояния души тех, кто крепко связан с чернеющими или зеленеющими полями, лесными дорогами и оврагами. Поэтому на одной ноте ведется рассказ и о крестьянской работе в садах, при сборе урожая, и о барской охоте. Причем И. А. Бунин «не избегает легкой иронии по отношению к грубовато-жестким дворянам и к крестьянам в их «дикарских костюмах», но чтит любые проявления хозяйственности и «старинной», хотя и манерной, жизни» . Рассказ был неоднозначно принят как читателями, так и критикой, немало укоров он вызвал и в писательской среде. И, тем не менее, и его сторонники, и его противники в один голос заявляли о своем восхищении художественным мастерством и психологической глубиной писательской манеры его автора.

Психологический склад русского человека, независимо от его социального положения больше интересовал И. А. Бунина. Он находил общую для помещика и мужика печать внутренних противоречий. Автор писал: «Мне кажется, что быт и душа дворян те же, что и у мужика; все различие обуславливается лишь материальным превосходством дворянского сословия…» .

Рассказ «Антоновские яблоки», затмил очень многое, если не все, из того, что было сделано писателем за предыдущие годы. В нем сконцентрировано так много истинно бунинского, что он может служить своеобразной визитной карточкой художника-классика начала XX века. Давно известным в русской литературе темам он придает совершенно новое звучание.

Долгое время И. А. Бунина рассматривали в ряду социальных писателей, которые вместе с ним входили в литературное объединение «Среда», издавали сборники «Знание», однако его видение жизненных конфликтов решительно отличается от видения мастеров слова этого круга - М. Горького, А. Куприна, А. Серафимовича и других. Как правило, названные писатели изображают социальные проблемы и намечают пути их решения в контексте своего времени, выносят пристрастные приговоры всему тому, что считают злом. И. А. Бунин может касаться тех же проблем бытия, но при этом чаще освещает их в контексте российской или даже мировой истории, с христианских, точнее с общечеловеческих, позиций. Он показывает уродливые стороны текущей жизни, но крайне редко берет на себя смелость судить или обвинять кого-то. Как и горячо любимый им Чехов, он отказывается быть художником-судьей. По И. А. Бунину, добро и зло - силы скорее метафизические, мистические, они извечно даны миру свыше, и люди часто являются бессознательными проводниками этих сил - разрушающих великие империи, вдруг бросающих человека под поезд, изматывающих титанические натуры в ненасытных поисках власти, злата, удовольствий, заставляющих ангелоподобные создания отдаваться примитивным развратникам и т. д.

Поэтому «Антоновские яблоки» не только открывают новый этап в творчестве И. А. Бунина, но и «знаменуют собой появление нового жанра, завоевавшего позже большой пласт русской литературы, - лирической прозы» .

В произведении как нигде ранее полностью реализован лирический характер сюжета. Он почти лишен событийного начала, если не считать событием, то легкое движение, которое создается тем, что «я», или «мы», или «он» куда-то едут. Но этот условный герой - лирический герой И. А. Бунина - во всей полноте и чистоте этого понятия, т. е. без малейшей объективирующей дистанции. Стало быть, эпическое содержание здесь полностью переведено в лирическое. Все то, что видит лирический герой, - это одновременно и явления внешнего мира, и факты его внутреннего существования. Таковы, на наш взгляд, общие свойства прозы И. А. Бунина тех лет.

В этом же рассказе как позже и во многих других, И. А. Бунин отказывается от классического типа сюжета, который, как правило, привязан к конкретным обстоятельствам конкретного времени. Функцию сюжета - стержня, вокруг которого разворачивается живая вязь картин, выполняет авторское настроение - ностальгическое переживание о безвозвратно ушедшем. Писатель оборачивается назад и в прошлом заново открывает мир людей, живших, по его глубокому мнению, иначе, достойнее. И в этом убеждении он пребудет весь свой творческий путь. Большинство же художников - его современников - всматриваясь в будущее, полагая, что там победа справедливости и красоты. Некоторые из них (Б. Зайцев, И. Шмелев, А. Куприн) после катастрофических событий 1905 и 1917 гг. уже с сочувствием обернуться назад.

Сомнительному, будущему И. А. Бунин противопоставляет идеал, вытекающий, по его мнению, из духовного и житейского опыта прошлого. При этом он далек от безоглядной идеализации прошлого. Художник лишь противопоставляет в рассказе две главные тенденции прошлого и настоящего. Доминантой прошлых лет, по его мнению, было созидание, доминантой настоящих лет стало разрушение. Как случилось, почему современный И. А. Бунину человек потерял «правый путь»? Этот вопрос всю жизнь волновал писателя, его автора-повествователя и его героев больше, чем вопросы, куда идти и что делать. Ностальгический мотив, связанный с этой потерей, будет все сильнее и сильнее звучать в его творчестве, начиная с «Антоновских яблок».

Таким образом, к началу 1900-х годов в основном завершается путь И. А. Бунина к самому себе, к специфике своего дарования, поражающего внешней изобразительностью, феноменальной наблюдательностью, в высшей степени глубоким психологизмом и цепкостью памяти писателя. Настойчиво, сознательно непрестанно он тренировал в себе способность угадывать с единого взгляда характер человека, его положение, его профессию. «Я, как сыщик, преследовал то одного, то другого прохожего, стараясь что-то понять в нем, войти в него», - скажет о себе И. А. Бунин . А если набраться смелости и добавить к этому, что всю свою долгую, почти семидесятилетнюю творческую жизнь он был и оставался художником-подвижником, станет ясно, что и составные его таланта соединились на редкость гармонично и счастливо.

Бесспорно, проблема изображения русской действительности была наиболее актуальна для И. А. Бунина в 1910-е годы по сравнению с другими периодами его творчества. Всплеск национального самосознания, вызванный революционными событиями 1917 года, в полной мере отражен в бунинской психологической прозе и связан именно с активным осмыслением природы русского человека, его способностей, возможностей и дальнейшей судьбы. Позже И. А. Бунин продолжает писать рассказы о русских людях, продолжая размышлять над «загадкой русской души». Размышление это вышло на новый уровень, хотя бы по той причине, что с Россией произошли существенные перемены, которые не могли не отразиться на национальном самосознании писателя.

Главное направление, по которому развивалось бунинское творчество 1914-17-х годов, заключалось в сочетании лиризма стиля и психологического саморазвития характера, анализа и синтеза. И. А. Бунин стал завершителем целого периода русской классической литературы, «связанного с усилением в ней психологизма, что обязывало его к дальнейшему развитию и обогащению поэтики и стилистики, к выработке новых форм художественной изобразительности...»

Как нельзя более полно воплотили в себя специфику жанра лирической прозы особенности поэтики бунинских лирических миниатюр. Лирическая проза характеризуется эмоциональным и интеллектуальным самовыражением героя, художественной трансформацией его индивидуального жизненного опыта, имеющей не меньшее значение, чем объективное изображение реалий материальной действительности. К бунинским миниатюрам можно отнести характеристику, представленную А. И. Павловским: «Содержание лирического произведения не есть уже развитие объективного происшествия, но сам субъект и все, что проходит него. Этим обусловливается дробность лирики: отдельное произведение не может обнять целости жизни, ибо субъект не может в один и тот же миг быть всем. Отдельный человек в различные моменты полон различным содержанием. Хотя и вся полнота духа доступна ему, но не вдруг, а в отдельности, в бесчисленном множестве различных моментов» .

Схватывая действительность в ее наиболее важных с точки зрения бунинского героя предметно-чувственных проявлениях, рассказчик лирических миниатюр тем самым как бы дробит их на отдельные реалии, каждая из которых осмысливается им с тем большей интенсивностью и углубленностью, чем большее эмоциональное воздействие она оказывает на него.

О каких бы сложных и глубоких явлениях духовной сферы ни шла речь в бунинских произведениях этих лет, осмысление этих явлений неизменно превращается под пером художника в поэтически проникновенное, одухотворенное самовыражение его лирического героя. Достигается это разными средствами. Здесь и открытая лирическая устремленность повествования, и взвешенная музыкально-ритмическая организация фраз, и интенсивное использование поэтических тропов, направляющих мысли читателя в нужном направлении. В результате внутренние монологи, пронизанные грустно-элегическими размышлениями о тайнах жизни и смерти, не могут не вызывать в душе читателя определенного ответного сопереживания.

Однако это не означает, что писатель отходит от принципов художественного изображения жизни и человека. В основе его рассказов и повестей лежит тот же реалистический метод, что и в произведениях рубежа веков, написанных в объективной манере, с той лишь разницей, что теперь раскрытие постигнутой жизни преломлено через субъективное восприятие индивидуума, мысли и чувства которого действуют на ум и сердце читателя с не меньшей силой, чем наглядные реалии.

С целью усиления эмоционально-эстетического воздействия писатель прибегает к излюбленному приему ассоциативного сопоставления жизненных фактов и явлений. В отличие от модернистов, И. А. Бунин видел в художественной ассоциации не самодовлеющий символ и не простой набор эффектных поэтических трюков, не способных критического отношения к изображаемому, а важнейшее средство реализации авторской мысли, идеи. Даже с помощью самых отдаленных ассоциаций И. А. Бунин стремился направить читателя в нужное русло. Сквозь сложный ассоциативный план всегда проступает обнаженная реальность вещественного и социально-бытового окружения, среди которого он живет, действует и размышляет. Например, в рассказе «Антоновские яблоки» отчетливо вырисовываются выразительные детали мелкопоместного, веками устоявшегося быта, изображение которого один из ведущих мотивов раннего творчества писателя. Мы воочию видим сбор яблок и ярмарку, и весь уклад средней дворянской жизни, идущей к своему закату.

И все же значимы для героя-рассказчика не реалии социально-исторической действительности, а красота, величие природы, являющихся предметом его собственных раздумий.

В полном соответствии с жанром лирической прозы большинство бунинских произведений написано от первого лица. Они напоминают страницы дневника лирического героя, который, как правило, - единственный персонаж, объединяющий действие. Конечно, о конкретном действии можно говорить с натяжкой. Нет четко очерченного традиционного сюжета, содержащего интригу или столкновение человеческих характеров. Вместо этого на первом плане мы видим «поток мыслей и чувств героя, тонко чувствующего и рефлектирующего, страстно влюбленного в жизнь и одновременно мучимого ее загадками» . Большинство дореволюционных критиков рассматривали бунинские миниатюры как феномен, не имеющий ничего общего с ранними рассказами И. А. Бунина.

Художественная система И. А. Бунина, его психологизм биполярны. Один их полюс описательность (пейзажа, интерьера, портрета и так далее). Он занимает в произведениях различный объем - от сравнительно скромного, связанного функционально с сюжетом, до самодовлеющего, заполняющего все пространство текста. Но постоянно, во-первых, то, что она всегда создается по одним и тем же эстетическим законам, и, во-вторых, выходит за рамки строгой подчиненности логике повествования и превышает необходимое.

Второй его полюс - сюжет. Его диапазон широк от нулевого до остро психологического и напряженного. Его изложение может быть последовательным или дискретным, то есть прерывающимся во времени. Сюжет может быть построен согласно логике линейного времени или на смещении временных пластов. Если в описательных элементах И. А. Бунин однообразен, то во всем, что касается сюжета, - виртуозно изобретателен.

Функции психологической описательности и сюжета можно уяснить при их сопоставлении. Система их взаимодействия является важнейшим компонентом художественного мира И. А. Бунина, ведущего свое начало из глубины его философии бытия. В одних фрагментах описательность традиционно подчинена сюжету ее функция - преодоление схематизма сюжета, придание ему конкретности, правдоподобия. В других случаях не вполне подчиненная описательность выполняет иные задачи. В-третьих - описательность суверенна от сюжета и соотносится с ним на иных художественных основаниях.

Проблема взаимодействия двух эстетических полюсов - сюжета и психологической описательности - имеет особый ракурс в произведениях, где «реальность предстает через призму субъективных состояний, носящих промежуточный характер от слегка искаженных до ирреальных...» Функция описательности как начала, преодолевающего центрированность сюжета, всегда у И. А. Бунина преобладающая, выступающая зачастую как единственная функция.

Многие бунинские произведения до эмиграционного периода бессюжетны. Их эпическое содержание писатель переводит в лирическое. Все то, что видит лирический герой, - это одновременно и явления внешнего мира, и факты его внутреннего существования (общие свойства лирики).

Жизнь несоизмеримо шире любого события, а эстетическая реальность рассказа шире сюжетной линии. Рассказ - лишь фрагмент безграничного бытия, рамка начала и конца может быть произвольно наложена в любом месте. Ту же роль играет название. Часто предпочтительнее нейтральные названия, дабы не исказить смысл. Незатейливы и названия бунинских произведений: «Новая дорога», «Сосны», «Мелитон» и др. Наиболее характерным среди бессюжетных произведений И. А. Бунина считают «Эпитафию», наполненную воспоминаниями о прошлом. Бунинские воспоминания уже в глубинах сознания преобразованы и опоэтизированы, потому что существуют в эмоциональном поле тоски по навсегда ушедшему. Это проявляется прежде всего в том, что каждая деталь становится выпуклой, яркой, самоценной.

Одна из важнейших функций сюжета и описательности в их совокупности - выражение пространственно-временного измерения жизни. Словесное искусство XX века как бы рвется за пределы своих возможностей. Пространственная форма позволяет полнее почувствовать ценность любого мгновения и любой застывшей частицы жизни. Она распахивает мир за границы человеческого существования и соотносит его масштаб с беспредельностью человеческого бытия.

В описательности И. А. Бунин реализует ощущение беспредельного бытия. Хотя сюжет иногда убывает до нуля, описательность - никогда. Она имеет приоритетное значение, ориентирована всегда на то, что за пределами произведения.

Постоянная и важнейшая функция описательности - расширение человеко-модели, в центре которой стоит человек, до модели космической. Так как в лирических миниатюрах преобладает описательность, то их сущность хорошо прослеживается при сопоставлении описательности и сюжета и выявлении их взаимоотношений.

Возможно, именно в связи с этим писатель снимает негативную этическую оценку с некоторых отрицательных свойств русского чело века, не имея уверенности в их национальной природе и - даже в этом случае -подразумевая наличие неких оправданий тому, что таковые возникли. Так, например, жестокость в крестьянской среде может быть оправдана сильной, изматывающей человека любовью («Игнат», «При дороге») или безапелляционным стремлением к справедливости («Хороших кровей»). Кроме того, в прозе Бунина художественно воплощено ветхозаветное мироощущение русского человека, в соответствии с которым и Бог, и мир, существующий по Его законам, предстают жестокими по отношению к беззащитному человеку, вынужденному только подчиняться («Жертва»). Любовь к ближнему («Сверчок», «Лапти», «Худая трава»), красота русского православия («Аглая», «Святитель», «Святые», «Сон пресвятой богородицы»), милосердие, эмоциональная чуткость, особый (родственный) характер духовной близости к Богу («Святые», «Святитель»), близость к природе, в том числе и в отношении к жизни и смерти («Худая трава», «Веселый двор»), стремление к подвигу («Захар Воробьев»), сохранение древних родовых традиций, несущих пользу людям («Хороших кровей») - вот ряд положительных свойств души русского человека, которые создают многогранный образ национального идеала в прозе И. А. Бунина и напрямую соотносятся с христианским идеалом.

Так, в ряде рассказов И. А. Бунина хранителями лучших свойств русского характера выступают доживающие свой век или находящиеся на пороге небытия старики и старухи: Анисья («Веселый двор»), Илья Капитонов («Сверчок»), Аверкий («Худая трава») и др. Мужественное спокойствие, с которым русский крестьянин ожидает смерти, характеризует национальное отношение к жизни, вопрос о котором И. А. Бунин рассматривает, в частности, в рассказе «Мухи».

Сила самоотверженной родительской любви изображена И. А. Буниным в рассказе «Сверчок», герой которого, шорник Илья Капитонов, вступил в непримиримое противостояние со смертью, пытаясь отвоевать у нее своего сына. Самоотверженность как черта национального идеала проявляется и в рассказе «Лапти», но уже без детерминации родственными чувствами. Смерть героя писателем оценивается как подвиг, даровавший спасение другим людям. В том, что по мертвому телу Нефеда смогли сориентироваться и тем самым спастись заблудившиеся мужики, проявляется символичность жертвы, принесенной героем, и ее высший смысл - состоявшаяся и в определенной степени выигранная битва со смертью. Таким образом, чертой национального идеала в восприятии И. А. Бунина является не только органично-природное, но и глубоко национальное.

Специфика психологизма И. А. Бунина - субъективнейшего певца объективного мира - то, что невозможно говорить о приоритете внешнего или внутреннего, субъективного или объективного. Объективный мир в его подлинных масштабах, формах, пропорциях представляет собой такую высокую ценность, что душа принимает его в себя благоговейно, избегая любых искажений. Но в этой душе он существует как факт ее интимнийшей жизни, окрашенной всем ее эмоциональным строем.