Ненецкая сказка. Мифология и религия ненцев Легенды ненцев

Мы не знаем, как называли свою религию ненцы в конце XVI - начале XVIII столетия. Слов "шаманизм" и "шаман" в их языке не было. Понятие "шаманизм" ("шаманство") появилось в лите­ратуре очень давно - в XVIII веке. Слово "шаман", воспринятое из языка эвенков, упоминается в письменных источниках еще более раннего времени: в "отписках" и "доездах" русских служилых людей, в ясачных книгах и других документах XVII века: а немного позднее - в сочинениях ино­странцев, описывавших обычаи народов Сибири [Токарев, 1990, с. 267]. Через русских переселен­цев оно распространилось по всей Сибири, а затем проникло в западноевропейские языки и стало интернациональным научным термином.

Существующие определения термина "шаманство" неодинаковы. Ученые по-разному ис­толковывают суть этого явления, однако практически все сходятся в том, что шаман - это священнослужитель в своем обществе, который выступает посредником между своим коллек­тивом и сверхъестественным миром божеств. Следовательно, чтобы правильно понимать функции шамана, вначале мы должны познакомиться с общими представлениями ненцев об окружающем мире.

Согласно традиционному мировоззрению ненецкого народа, растения, животные, люди, а так­же невидимые силы, обозначаемые термином "духи",- это создания единой Природы, которые находятся в постоянном взаимодействии. Для религиозной психологии ненцев характерно чувство зависимости от сверхъестественных сил, окружающих оленевода, охотника и рыбака.

В религии ненцев олицетворение природы основано на принципах древнего дуалистического мировоззрения, свойственного ранним ступеням развития общественного сознания. По представ­лениям ненцев, у каждого объекта или явления окружающей природы, будь то река или озеро, де­рево или камень, птица или зверь, и т. д., имеется свой "хозяин" - самостоятельное существо, как бы слившееся с данным объектом или явлением. Такое восприятие - одно из проявлений идео­логии шаманизма, основанной на анимистических представлениях, связанных с обожествлением природы, почитанием животного мира.

У ненцев имеется весьма многочисленный и сложный пантеон, включающий десятки имен: Илебям"пэртя (бертя) - бог изобилия, дарующий людям оленей, Cuy-Нга-Нися - отец семи смертей, Я"Миня - богиня-покровительница рождения и земли, ЯмалНе - богиня Ямала, Я"Небя - мать Земля и др. Эти боги являются, по существу, олицетворением сил и стихий природы и вы­ступают покровителями разных видов человеческой деятельности.

Важнейшее место в пантеоне занимают два образа богов. Один из них - Нум, олицетворение сияющего неба. Это верховное божество, которое пребывает в небесной зоне Вселенной и распо­ряжается судьбами народов. В его ведении находятся и судьбы шаманов. Облик Нума остается для нас не вполне ясным. Словом Нум обозначаются и невидимое абстрактное божество - Нум Вэсоко, и небеса как сфера Вселенной - нум"тид (нув"тид), куда поднимаются шаманы.

Второй образ связан с подземным миром, где, по воззрениям ненцев, обитают враждебные людям духи. Это - глава духов нижнего мира, НгаВэсоко. Представления о Нга Вэсоко также не совсем ясны. Ненцы считают, что это грозное божество питается кровяной пищей и душами умерших людей и каждый раз требует себе жертв. В случае их отсутствия или недовольства дарами он насылает на народ различные бедствия, болезни и омерть. После кончины провинившегося человека Нга берет его душу к себе в услужение и посылает на землю причинять зло всему живому. Нга живет на девятом ярусе подземного мира, достигаемом шаманами, приносящими жертву. Согласно мифам и легендам ненцев, Нга участвовал в сотворении мира. В некоторых преданиях Нум и Нга называются братьями.

К обитателям Нижнего мира относятся Мэд"на - дух уродов, Хабця"Минрена - дух всех болезней, Хансосяда - дух, уносящий разум, Я"Вол - дух зла земли и др. Кознями пришель­цев из этой враждебной страны объясняли глазные болезни, проказу, паралич, понос, нары­вы, цингу и т. д. Жизнь обитателей Нижнего мира в легендах и мифах изображается схожей с бытом людей.

Ненецкие боги и духи - это фантастическое отражение самих ненцев, их устремлений, жела­ний, вкусов и потребностей. Б соответствии со своими понятиями и особенностями мыслительной деятельности ненцы представляли себе и формы связи с этими существами, полагая, что на них можно влиять путем жертвоприношений, ублажая и подкупая угощениями. Чем слабее чувствовал себя человек, тем обильнее были жертвы.

Представления о взаимосвязи людей с миром богов и духов обусловили и веру в необходи­мость соблюдения определенных норм поведения, которые обеспечивают сохранение сложив­шихся отношений со сверхъестественными существами. Нарушение установленных правил, по воззрениям ненцев, вызывает недовольство богов и духов и приводит к дисгармонии, проявляю­щейся в возникновении болезней, эпидемий, пожаров, засухи и других несчастий и стихийных бедствий. Морально-этические нормы по отношению к божествам и духам у ненецкого народа бы­ли четко и однозначно определены и предполагали безусловное подчинение.

Едва ли не самая большая часть религиозно-этических норм связана с пребыванием челове­ка на природе: в тундре, на воде, в тайге и т. д. Правила поведения в таких местах были обуслов­лены преимущественно почитанием духов-хозяев данной местности и отражали зависимость лю­дей от сил природы. По религиозным воззрениям ненцев, на земле существуют духи-хозяева: хо­зяин гор - Пэ"Ерв, хозяин лесной зоны - Пэдара Ере, хозяин моря - Яв"Ерв, хозяин озера - ТоЕре, хозяин реки - Яха"Ерв и др. К ним обычно обращается каждый верующий. От их воли будто бы зависит умножение поголовья оленей, здоровье и благополучие людей. Считалось, что за нарушение религиозно-этических норм эти "нечеловеческие существа" карают здесь же, на этой земле, при жизни, а не после смерти провинившегося, что, конечно, укрепляло у ненцев чувство не только зависимости, но и страха. Любое несчастье рассматривалось как наказание. С помощью шамана обычно выясняли, кем из духов и за что послано наказание, как смягчить его или изба­виться от него, какую жертву принести в искупление.

В общем, правила поведения сводились к серии различных запретов, оберегающих от людей покой духов-хозяев данной местности и их богатства. Все духи-хозяева сами по себе не добры и не злы, но они могут быть дружественны или неблагожелательны по отношению к человеку, в за­висимости от его поведения: если он проявляет должное почтение к ним, соблюдает установлен­ные запреты, правила охоты, не действует излишне жестоко, убивает животных лишь в необходи­мом количестве, то духи милостивы к нему, посылают дичь. В случае нарушения правил они гне­ваются и наказывают человека. Эти запреты отражают бережное отношение ненцев к окружающей природе, которое имеет рациональную основу, подтвержденную опытом жизни и хозяйствования в местных условиях многих поколений оленеводов, охотников и рыбаков.

Вот некоторые нормы поведения. Во время пребывания в тундре или тайге на про­мысле зверя запрещается кричать, свистеть, громко смеяться и разговаривать. Нельзя за­грязнять воду в реках и озерах, так как хозяин воды - Ид"Ерв этого не терпит и рано или поздно наказывает за неуважение к себе различными неприятностями, болезнями. Некоторые ненцы говорят о недопустимости вырывать траву с корнем, мотивируя данный запрет таким обра­зом: трава - волосы земли и хозяин земли -Я"Ерв гневается за боль, причиняемую ей, и карает провинившихся.

Нарушение правил поведения по отношению к духам и божествам в условиях семейного быта также влекло за собой различные виды наказания. Эти правила сосуществовали с этическими нормами, которые определяли формы поведения в среде родственников, сложившиеся на основе классификационной системы родства с ее делением на старших и младших. Нарушение этики в отношениях между людьми подвергалось осуждению в обычном праве, преимущественно в вос­питательном аспекте. Но стоило преступить нормы поведения, предписывающие уважительное отношение к духам, как следовало наказание, которое причиняло нарушителю ощутимый ущерб - болезнь либо иное несчастье.

Считалось совершенно недопустимым осквернять огонь, бросая в него мусор и нечистоты, класть в огонь острые железные предметы, перешагивать через очаг, наступать на золу. Нельзя было отступать от ежедневного кормления и угощения огня кусочками пищи и напитками, входив­шими в рацион хозяев чума. За пренебрежение перечисленными нормами поведения хозяин или хозяйка огня - Ту"Ерв или Ту"Хада наказывали обитателей жилища различными болезнями и ли­шали их своей охраны от злых духов.

В каждой семье хранятся изображения духов-покровителей домашнего очага: хозяйки чума - Мядпухуца. духа-предка - нгытырма или сидрянг. Как и раньше, изготавливаются они специ­альными людьми и освящаются шаманами. По поверьям ненцев, в мире множество богов и духов с конкретными назначениями и функциями; они определяют весь ход жизни - рождение, болезни, смерть, удачи, несчастья и т. п. Во главе всех богов и духов стоит Вечный Нум Вэсоко, который все видит и знает.

Восстановление нарушенной в природе гармонии является главным назначением шамана, предопределенным свыше. Для выполнения данной цели шаманы наделяются даром ясновиде­ния - внутренним зрением (сэвтана) и всевидением, магическим слухом (ябта инзелесь) - спо­собностью видеть и воспринимать последствия возмущения "сил природы". В отдаленные от на­ших дней времена был установлен своего рода закон взаимоотношений между шаманом и приро­дой: шаман обязан почитать своих предков, строго соблюдать древние обычаи тундры, тайги, гор, рек, почитать и задабривать духов-хозяев промысловых угодий (хэхэ"седа) и, главное, охранять род от духов болезней и несчастий (нгылико. хабцанго минрена и тэри нгамзэ).

Смысл жизни у ненцев заключается в потомстве, счастье, соблюдении заветов отцов. Цель жизни многогранна - материальное благополучие, здоровье и долгая жизнь, утвержде­ние своего "я" и др. Шаманы, опираясь на традиционные ценности, выступали в роли авто­ритетного регулятора общественной жизни оленеводов, рыбаков и охотников. Религиозно-этические нормы, утверждавшие традиционную мораль, касались буквально всех сторон жизни человека, предписывали ему определенный тип поведения с целью умилостивить сверхъесте­ственные силы.

Как и в других религиях, в шаманизме ненцев представлены общечеловеческие моральные требования: не убивать, не красть, уважать родителей, не желать зла ближнему и т. д. По шаман­ским представлениям, зло наказуемо, поэтому нельзя лгать, обманывать, обижать сирот и боль­ных и т. п. Принцип "хывы" или "хывы, илар вэвангэнгу" ("грех" или "грех! У тебя будет плохая жизнь") действовал эффективно.

Имелись особые предписания и запреты в отношении женщин. Женщины не могли участво­вать в общественном жертвоприношении (хан"ты), ездить на посвященном божествам олене, по­сещать культовые места и т. д.; они не допускались на церемонии посвящения шамана, изготов­ления и кормления некоторых категорий сядаев (идолов). Женщины считались нечистыми во вре­мя и после родов и менструаций. Менструальная кровь, по шаманским представлениям, оскверняет не только саму женщину, но и ее дом и мужа. Поэтому, для того чтобы вернуться к до­машним и семейным делам, после родов и менструации женщина должна пройти обряд очищения (нибтесь).

У ненцев разработаны предписания и запреты, относящиеся к приготовлению и приему пищи. Существовали строгие правила забоя животного и разделки туши, распределения мяса между участниками жертвоприношений духам. Обязательным было угощение домашних духов кусочками свеженины и вином, запрещалось употреблять в пищу мясо некоторых зверей и птиц, например горностая, лисы, гагары, орла, вороны, чайки, лебедя.

Роль шаманов в религиозно-нравственной и религиозно-правовой жизни своего общества бы­ла особенно велика. Они истолковывали волю богов и разъясняли, кого и за что забрали боги или духи. В сферу влияния шаманизма входили властные отношения, экономика и культура.

«Легенда о Нарэйне»

Давным-давно, далеко-далеко, в заснеженной тунд​ре, посреди широкой лайды одиноко стоял чум старика Иримбо. И была у него красавица дочь Нара (Весна).

Пролетали годы, словно быстрокрылые птицы. Дни летели, как нарта за быстрой упряжкой оленей.

Темной зимней порой, когда за сопками выли вол​ки, когда ночь, как два вороньих крыла, обнимала мир, и даже днем было темным-темно, когда злая пурга завыва​ла и пела на все голоса, радуясь своей власти над людь​ми, страшно и жутко становилось тогда в чуме старика Иримбо.

Однако старик Иримбо был человеком не пугливым. Жил он на свете открыто, шагал уверенно и смело, судь​бу свою никогда не проклинал, как бы трудно ему ни приходилось.

Стрелы у Иримбо были всегда острые, наточенные. Тетива у луков - крепка. Вряд ли в тундре нашелся бы человек, который бы умел так же стрелять из лука, как старик Иримбо, отважный и удачливый охотник.

Знали в тундре и о том, что Иримбо - искусный мастер. Нарты ли сделать, хорей ли выстругать, шесты ли для чума, упряжь смастерить, лодку выдолбить, лыжи сде​лать - все умеет Иримбо, тундровой земли мастеровой человек.

А еще Иримбо умел на ходу поймать арканом бегу​щего оленя. Не раз в одиночку бил медведя, на лету гу​сей, уток метко стрелял. Зимою ставил сети под лед, ло​вил осетров, величиною с человеческий рост, жирных, увесистых чиров, пелядку с широкими боками, серебрис​тых сигов, румянистых тайменей.

Умел Иримбо и песни под звон бубна распевать. И когда его напевы проносились по бескрайним тундровым лайдам, над густыми чащами тальников и ольховников, тундровым редколесьем, над сопками, когда песни лете​ли через реки и озера - беды, что караулили Иримбо и его дочь на каждом шагу, прочь от чума уносились, теря​лись в снегах, тонули в реках и озерах.

Дни уходили за днями, лето сменялось зимой. Не один раз падал на землю снег, не один год уносило тече​ние льды к студеному морю-океану.

Прослышали в соседних стойбищах о стариковой до​чери, о красавице Наре, о Нарэйне молодые парни. К этому времени выросла девушка выше лиственницы. Бро​ви у Нары - будто полукружья лука, ресницы длиннее стрел, Стройнее хорея была Нара телом, а лицом светлее зари. На груди ее колыхались, как две речки, две черные тугие косы. Резвее олешка бегала Нарэйне, а запоет- в соседнем стойбище слышно. Хороша, всем на диво, отцу на радость, была девушка Весна, дочь старика Иримбо.

Тут в чум к старику стали заезжать женихи.

Однажды белой пургой взвился снег на тундровой дорожке - на быстрой, как ветер, упряжке приехал ру​мянощекий красавец. «Из-за плеч его упряжки не ви​дать». «Ногами парень пургу поднимает». Ладный, быс​троногий, остроглазый, что тебе сокол-сапсан.

О себе он так сказал: «Нет в нашей тундре ни дале​ко, ни близко смелее, отважнее, сильнее меня. Недавно я один медведя одолел».

А с солнцем ты можешь сравниться? - спросила его девушка-Весна. И добавила: - Солнце лучше тебя!

Смутился от такого ответа-привета широкоплечий юноша, замолк, так и уехал молча, ни с чем.

Следующей весной в чум Иримбо приехал свататься другой жених. Он был еще крепче, чем первый. Высо​кий, стройный, глаза огнем горят. Шаг твердый, словно он может всю тундру пешком обойти, быстрее чем на оленях. Не только на ноги скор, но и умом тоже.

На свете нет быстрее меня и моих оленей! - пох​вастался парень старику Иримбо и его дочери. - Хотите, до звезд доеду, прихвачу одну звезду и приеду назад!

Но солнце все равно лучше тебя! - отвечала Нара. Смелый наездник при этих словах умолк и уехал в

свое стойбище ни с чем.

Приехал как-то раз и третий жених. Он гак сказал; «Красавица Нара! Ищи хоть сотню лет, ищи хоть двести, но парня с голосом звонче, чем у меня, красивее, чем мой голос, нигде не найдешь».

На что красавица Нара отвечала: «А с самим солн​цем ты можешь сравниться?»

Опустив в землю глаза, уехал и этот жених

Летят дни и ночи, зиму сменяет лето. Не один раз падал снег на землю, не один год уносило речные льды к морю-океану.

И сказал как-то отец своей дочке-красавице: «Вижу, сердце твое не знает любви, не хочет твое сердце никого любить. Это плохо, дочка. Я уже стар. Недалеко время, когда я навсегда уйду в тундру, «за морошкой». Вот и ходит мой ум: «Кто же из богатырей заменит меня? Будет ли мужчина в твоем чуме?»»

На что Нора отвегила отцу: «Ты, отец, силен, как ветер. Ты, как луна, можешь собой, своим блеском за-

тмить звездочки на небе. Я хочу найти такого жениха, который бы умом на тебя был похож, который бы, как ты, все на свете мог. Людям бы дарил свет и радость. Я люблю лишь само Солнце. Днем и ночью, зимой и летом, осенью и весной думаю только о нем, о Солнце!»

Когда Нарэйне уходила в тундру, когда ясноликое солнце дни и ночи грело землю, девушка неустанно шеп​тала: «Я люблю тебя, Солнце! Я люблю тебя, о Солнце! Спустись ко мне и подари свою любовь!»

Подолгу стояла девушка у старой лиственницы, про​сила, молила о счастье с Солнцем. Подолгу сидела на берегу реки, любуясь отражением Солнца в воде. Подол​гу ходила по тундре, прыгала по кочкам, по сопкам бро​дила и не уставала кричать, взмывая к Солнцу руки: «О Солнце! Приди ко мне! Подари мне любовь! О Солнце! Я люблю лишь тебя!»

Но вот весенней порой солнечный шар зашевелил​ся, заходил вправо-влево, как бы пытаясь оторваться с насиженного места. Вот Солнце покатилось, стало при​ближаться. Все ближе и ближе, все ниже и ниже стало Солнце спускаться.

Увидев такое, очень рассердилась темная Ночь и ушла прочь. А ручьи, реки и речки, напротив, запели, зашумели, заблестели, зажурчали, веселее побежали к морю. На тундровых сопках, на лайдах, на берегах рек и озер запестрели цветы, ожили травы, кустарники, карли​ковые березки, тундровые лиственнички. Словно бы все они очнулись от сна, свет и тепло разбудили их. Далеко-далеко за студеные моря ушли зимы и морозы, пурги и холода. Ожила, зацвела земля!

По всей тундре заиграло, заговорило веселье: «Это сделала Нара - девушка по имени Весна! Нара принесла земле радость! Спасибо тебе, девушка-Весна!»

А Нара, как легкокрылая, быстрокрылая птичка, вся сияла, переполненная счастьем, молодостью, жизнью, на крыльях Любви взлетела к жениху-Солнцу.

Напрасно старик Иримбо звал свою дочь, напрасно дни и ночи кликал он ее -- не отозвалась девушка-Весна. И тогда от тоски и горя не выдержало старое сердце Ирим​бо - окаменел он, превратился в каменный мыс. А «ли​цом» своим этот каменный мыс обращен к Солнцу - свету. Что ни день, что ни год - греют и ласкают его солнечные лучи.

Каждый год в месяц отела оленей, в мае, танцует танец счастья красавица Нара на празднике Весны и Солн​ца. Ласково греет Солнце, вокруг много света. Солнце греет землю Весной, на земле родится зелень, трава, цве​ты, все живое на земле. Солнце саму жизнь двигает. Ка​менный мыс - старик Иримбо - под теплом солнечных лучей улыбается, рад свиданию с дочерью, и кажется, что он вновь оживает.

Каждый год у Нары праздник по Весне. Все лику​ют, все поют, танцуют на этом празднике. У людей шаг шире и быстрее. В глазах - счастье. Всюду - новое вол​нение. С весною люди все лучше и удачливей промыш​ляют, добывают дичь, рыбу, выпасают оленей. Вся рабо​та в их руках спорится. Сил в человеке прибавляется. С весной человек «чуть повыше земли ходит». В душе - песня, радость, новые мысли, новые дела. Хорошо!

Только Старуху-Ночь забыла пригласить на празд​ник красавица Нарэйне. Поэтому весной и летом не бы​вает на Севере ночи.

А Нара - Весна стала на земле символом жизни, любви, счастья, света и радости...

СЕЛЬКУПСКАЯ СКАЗКА

Хозяйка огня

Говорят, давным-давно это случилось. Случилось в том стойбище, где семь

родов жили, где семь чумов стояло!

Однажды собрались все мужчины на охоту. Отправились. Остались одни

женщины да дети в стойбище.

Три дня жили, все хорошо было. На третий день к вечеру вот что вышло. В

одном чуме женщина себе еду варила. Подбросила в очаг побольше дров, котел с

оленьим мясом подвесила над огнем. Сама села со своим маленьким ребенком к

очагу поближе. Ребенок смеется на ее коленях, женщина ему улыбается.

Вдруг треснуло полено, полетели искры из очага, одна попала ребенку на

руку. Заплакал ребенок. Женщина огонь попрекает:

Ты что же это делаешь?! Я тебя дровами кормлю, за тобой ухаживаю, а

ты моего ребенка обижаешь!

Испугался ребенок материнского крика, еще больше заплакал. Носит его

женщина по чуму, на руках качает, а он не унимается. От жалости, от досады

шлепнула женщина малыша. Ребенок совсем зашелся. Себя бы женщине винить, а

она все на огонь сердится.

Видишь, что ты наделал! - кричит. -Не будет тебе дров, изрублю тебя,

водой залью!

Положила она ребенка в люльку, схватила топор. Топором огонь рубит.

Потом набрала в ковшик воды, на очаг плеснула - зашипел огонь, погас.

Женщина говорит:

Вот теперь будешь знать, как обижать моего сына! Ни одного огонька,

ни одной искорки от тебя не осталось!

Не горит огонь. Темно, холодно в чуме. Ребенок жалобно заплакал: озяб

Опомнилась женщина. Нагнулась над очагом, золу разгребает. Так ведь

сама сказала, что ни одной искорки не оставит. И не оставила.

А сын все плачет. Мать подумала: Сбегаю в соседский чум, возьму огня,

разожгу очаг.

Побежала. Только к соседям вошла - у них в очаге пламя заколебалось,

садиться стало. Потом последний синий огонек струйку дыма пустил и погас.

Женщина к другим соседям побежала. Чуть дверь отворила - и у них не

стало огня. Она к ним даже не вошла, сразу дверь прикрыла. Обошла все

стойбище, и всюду огонь погас. Еще только в одном, последнем чуме горит.

Там старушка жила, век доживала. Много знала, много видела. Постояла

женщина перед чумом, боится войти. Да что делать? Маленький сын ее совсем

замерзнуть может. Вошла.

Пыхнул огонь, задымил и потух. Женщина заплакала. А старуха золу

разгребает, ищет, нет ли в пепле уголька-искорки. Нету ни уголька, ни

искорки. Холоден, темен очаг.

Такого никогда еще не бывало, - сказала старуха. - Я свой огонь

берегу, кормлю его досыта. Спать ложусь, угольки золой укрываю. Почему огонь

погас? Уж не натворила ли ты чего, лягушка холодная? Уж не обидела ли ты

огонь в своем очаге?

Женщина головой поникла, молчит.

Так и есть,- сказала старуха.- Что же теперь делать? Ну, пойдем в

твой чум, посмотрим.

Вышли из чума вдвоем. Идут стойбищем. Тихо всюду, темно. Будто покинули

стойбище люди, будто вымерло оно.

В чуме женщины ребенок искричался весь, уже и плакать не может.

Старушка серное дерево взяла, принялась огонь добывать. Долго трудилась - не

разжигается огонь.

Опустила старушка усталые руки, опять женщине говорит:

Свят огонь в очаге, жизнь нам всем дает. Светит, греет и кормит.

Погас огонь - все равно что солнце потухло. Померзнем, пропадем, злая смерть

нас возьмет.

Встала старушка на колени и тут Хозяйку огня увидела. Сидит она в

уголке очага. Одежда у нее серая, как зола, а кожа отсвечивает, как уголек,

что пеплом подернулся.

Покачалась Хозяйка огня вперед-назад, старушке сказала:

Зачем стараешься? Не будет вам огня. Женщина меня сильно обидела.

Лицо мое топором рубила, глаза мои водой залила, злые слова кричала!

Стала старушка просить:

Не сердись, Хозяйка огня! Сжалься над нами! Эта глупая женщина

виновата, другие не виноваты.

Качает головой Хозяйка огня, волосы ее, словно сизый дым, колеблются.

А старушка опять молит:

Скажи, что сделать, чтобы снова в очагах огонь пылал? Все исполним,

что прикажешь. Хозяйка огня ответила:

Нет таких слов, нет такой силы ни у меня, ни у вас, чтобы огонь

запылал, как прежде. Теперь его только от человеческого сердца зажечь можно.

Сидит молодая женщина, ребенка к груди прижимает, плачет.

Старушка ей говорит:

Видишь, что ты сделала? Все семь родов людских из-за тебя,

неразумной, пропасть должны! Охотники храбрые, как рассерженные медведи,

сильные, как лоси, погибнут. Трудолюбивые женщины зачахнут у холодных

очагов. И дети малые умрут, и старики, и старухи. Потому, что нет жизни без

Высохли слезы у женщины. Поднялась она, отдала ребенка старушке,

Береги его!

И на камни очага бросилась. Хозяйка огня пальцем до груди ее

дотронулась-разом взметнулось пламя, загудел, забушевал огонь в очаге.

Только и видно было, как Хозяйка огня обхватила женщину пламенными руками и

вместе с искрами в дымовое отверстие унесла.

А старушка сказала:

Из этого чума пойдет сказка-предание о том, как из живого сердца огонь

зажегся. Навеки запомнят селькупы, что в нашем стойбище случилось. Будут

беречь огонь в очаге!

ТУВИНСКАЯ СКАЗКА

Семь братьев-мышей

Давным-давно жили на земле семь братьев-мышей. У них была своя юрта
величиной с ладонь.
Однажды утром проснулись они и увидели, что за ночь снегу навалило -
стены скрыло! Сделали братья деревянные лопаты и начали разгребать снег.
Целый день трудились, очень проголодались.
И вдруг на том месте, где только что отгребли снег, все увидели кусочек
масла. Он лежал прямо перед носом Самого Младшего Брата. Не успели все и рта
раскрыть, как он съел это масло.
Самый Старший Брат закричал:
- Что ты наделал?! Все съел сам! Вот я тебя сейчас!
И на глазах у перепуганных братьев-мышей он прыгнул и проглотил Самого
Младшего Брата прямо с хвостиком. Тогда пять братьев накинулись на него,
связали и поволокли на суд к хану. Долго шли, очень устали, пока добрались
до хана. Связанного брата оставили у дверей, а сами вошли в юрту.
Хан величественно восседал на троне. Он с усмешкой посмотрел на
взмокших, запыхавшихся мышей.
- Откуда вы пришли?- спросил хан.
- Мы пришли из-за семи рек, из-за семи перевалов,- ответили мыши.
- Это и видно, вон как язычки-то высунули!- заметил хан.
- Нас было семеро,- сказали мыши.
- Ого, как много!- засмеялся хан.
- У нас была своя юрта величиной с вашу ладонь,- сказали мыши.
- Большая юрта!- усмехнулся хан.
- Когда мы разгребали снег, наш Самый Младший Брат нашел кусочек масла
и съел. И тогда Самый Старший Брат проглотил его прямо с хвостиком!
- О, какой он страшный! Где же он?- спросил хан.
- Мы его связали и приволокли к вам на суд. Он лежит за дверьми. Он
очень большой. Когда мы его нашли, он был совсем маленький, мы взяли его к
себе и стали звать наш Самый Младший Брат, но он рос быстрее всех, и скоро
мы стали его звать наш Самый Старший Брат. Он стал спать уже не в юрте, а
снаружи.
- Втащите его сюда,- приказал хан. Братья-мыши втащили связанного
Самого Старшего Брата.
- Ха-ха-ха!- хохотал хан.- Да ведь это - кот!- И он стал развязывать
травинки, которыми были спутаны лапы кота.
- Хан, как вы его накажете?- спросили мыши.
- А вот как: развяжу и отпущу. Он хорошо сделал, что съел мышь! И пусть
он всех вас сожрет!- крикнул хан.
Испугались братья-мыши и разбежались кто куда.
А хан их Самого Старшего Брата сделал своим котом.
С тех пор кот не дружит с мышами. Он помнит, как они волокли его,
связанного, через семь рек, через семь перевалов на суд к хану.
А мыши обиделись на хана, что он оправдал кота-преступника, и начали
таскать у хана зерно, лепешки, сало, масло.
Вот с тех пор и стали мыши врагами людей, а кошки - врагами мышей.

ХАКАССКАЯ СКАЗКА

Лисица и колонки

На вершине высокой лиственницы жили колонки. Были у них маленькие дети.
Повадилась ходить под лиственницу лиса. Придет и говорит:
- Колонки, колонки, вот я пришла. Сбросьте мне одного детеныша.
- Пошла прочь. Не дадим тебе наших детей,- отвечали колонки.
- Не дадите? А я все равно возьму.
- Где тебе нас на дереве достать!
- А вот и достану,- сказала хитрая лиса,- разбегусь, прыгну на облака и
оттуда на вас упаду. А уж тогда не только ваших детенышей, но и вас самих
съем.
Колонки испугались, поверили лисе и одного детеныша ей сбросили. Лиса
подхватила его и в лес убежала. Сидят колонки на дереве, плачут.
На другой день лиса вновь пришла. Опять требует:
- Кидайте его быстрей, а то прыгну на луну, с луны к вам спущусь и всех
вас съем.
Пришлось глупым колонкам еще одного детеныша лисе отдать.
Загрустили колонки, плачут. Прилетели журавли, сели на лиственницу,
спрашивают:
- Бы чего плачете?
- Лиса повадилась к нам ходить. Пугает, детенышей наших уносит.
- Как же вас лиса пугает?
- На дерево грозится прыгнуть и всех нас съесть. Засмеялись журавли:
- Никогда лиса на дерево не залезет. Да она выше березового пня и не
прыгнет. А если еще будет вас пугать, вы ей скажите: "Ну-ка, прыгни" - и
посмотрите, что получится.
Журавли поднялись с дерева и низко полетели вдоль косогора. Колонки
сидят, лису ждут. На другой день лиса прибежала, запыхалась, детеныша
требует.
- Кидайте его поскорей, а то мне сегодня некогда,- сказала лиса и
облизнулась.
Колонки сидят и молчат, на лису испуганно косятся.
- Ну чего же вы?- торопит лиса...- А то вот прыгну на дерево - худо
будет.
Тогда колонок-отец набрался смелости и говорит:
- Прыгни попробуй...
Лиса от злости хвостом замахала, разбежалась, все силы напрягла, но
выше березового пня не прыгнула... Упала и лежит.
Колонки глядят на нее и смеются. Стыдно стало лисе, начала она вокруг
дерева бегать. Долго ли, мало ли бегала, спрашивает колонков:
- Кто вам сказал, что я лазить по деревьям не умею?
- Журавли сказали.
- А где они?
- Вниз по косогору улетели.
"Ну ладно же. Я с ними рассчитаюсь",- подумала лиса и побежала журавлей
искать. Долго ли, мало ли бежала, видит: низко летят журавли. Позади них
закат полнеба захватил. Крикнула лиса:
- Оглянитесь, журавли, пожар! Бежим ко мне в нору спасаться.
Лиса побежала. Журавли за ней полетели. Прилетели к норе. Стали
спорить, кому вперед в нору лезть.
- Лезьте вы,- сказала лиса,- а я у входа стоять буду; если большой
пожар сюда дойдет, я вам крикну.
Посовещались журавли и полезли в нору. Лиса тут же у входа села.
- Ну-у... что вы сказали колонкам?- ехидно спросила лиса.- Что-то вы
теперь скажете?
Журавли говорят:
- Чего уж теперь говорить. Виноваты. Ты хоть дай нам перед смертью на
свет взглянуть, хотя бы из-под твоих ног.
Лиса не выдержала, подняла одну ногу. Журавли собрались будто на свет
глядеть, а сами как навалились на лису, столкнули ее и улетели. Два
молоденьких журавля не успели улететь: лиса выход им загородила.
- Вот я вам покажу свет,- сказала лиса.
- Ты на нас не сердись. Хочешь, мы тебя на крыльях перенесем через море
и ты всю стаю догонишь?- сказали молодые журавли.
- Ладно, несите,- согласилась лиса.
Оба журавля присели, соединили крылья между собой, лису на них посадили
и полетели. Летели, летели, прилетели к морю. Наверху небо, внизу вода.
Залетели журавли на середину моря. Над самым глубоким местом разлетелись в
стороны. Лиса упала в море и утонула.

Сиртя в памяти остались лишь в виде статуэток из моржовой кости

Произведения устного творчества: сказки, песни, легенды, придания, мифы - есть у каждого народа. Возникают они на зоре жизни народа и живут, переходя из поколения в поколение.

В мифах ненецкий народ отразил свои представления о происхождении земли и явлений окружающей природы, о происхождении духов, которыми народ наделял окружающую природу. Но, к сожалению сегодня, с мифами и мифологическими рассказами ненцев знакомы очень мало.

Один из самых известных мифов - это легенда о маленьком народе - Сихиртя или Сиртя, которые обитали в заполярной тундре до прихода ненцев - "настоящих людей".

Сихиртя описываются как коренастые и крепкие люди очень низкого роста, с белыми глазами. По легендам, в незапамятные времена сихиртя пришли в заполярную тундру из–за моря.

Их образ жизни значительно отличался от ненецкого. Сиртя не разводили оленей, а вместо этого охотились на диких. Одевался этот маленький народ в красивую одежду с металлическими подвесками. В некоторых преданиях сихиртя описываются как хранители серебра и золота или как кузнецы, после которых на земле и под землёй остаются "железки", их дома–сопки представлялись прикреплёнными к вечной мерзлоте железными верёвками.

Однажды сиртя переселились в сопки и стали подземными жителями, выходя на поверхность тундры по ночам или в туман. В своём подземном мире они владеют стадами мамонтов ("я–хора" - "земляных оленей").

Встречи с сиртя одним приносили горе, другим - счастье. Известны случаи женитьбы ненцев на женщинах сиртя. В то же время, сиртя могли украсть детей (если те допоздна продолжали игры вне чума), наслать порчу на человека или напугать его.

Есть упоминания и о военных столкновениях ненцев с сихиртя, при этом последние отличались не столько ратной доблестью, сколько умением неожиданно скрыться и внезапно появиться вновь.

ЛЕГЕНДА О ПЛЕМЕНИ СИХИРТЯ

Говорят, давным–давно жили в наших северных краях маленькие люди–сихиртя. Жили они, согласно преданиям, под землёй, в пещерах, под высокими сопками. До наших дней дошли довольно скудные сведения об этом маленьком народе. Легенды рассказывают, что у сихиртя была развита культура. Внешне они были похожи на русских: белокурые, светлоглазые, только очень маленького роста. Сихиртя ловили рыбу, охотничали, тем они и жили. Что странно, люди этого племени днём спали. Жизнь закипала у них ночью. А ещё говорят, сихиртя обладали сверхъестественной силой. По преданиям, обычные люди, увидевшие сихиртя, вскоре умирали.

В давние годы мои соплеменники находили возле обрывов или осыпавшихся курганов черепки красивой глиняной посуды, бронзовые женские украшения и прочие расписные бытовые изделия.

По одной легенде, мимо высокой сопки ехал аргиш. А дело было летом. Проезжая мимо сопки, люди решили сделать привал, дать оленям передохнуть. Решили обследовать сопку. Неожиданно возле травяной кочки обнаружили спящую девушку маленького роста. Девушка была очень красива. На ней была одежда, украшенная расписными пуговицами, серебряными бляшками. Возле девушки лежала туча - мешочек для шитья. Такой невиданной красоты пришлые люди никогда не видели. Мешочек был украшен блестящими, искрящимися на солнце бусами, бисером. Бронзовые ажурные подвески издавали тонкий мелодичный звон. Тут девушка проснулась, резко вскочила на ноги и мигом скрылась в ближних кустах. Только её и видели. Поиски чудесной незнакомки результатов не дали. Как сквозь землю провалилась. Люди покрутились туда–сюда. Нет её да и всё.

Решили тучу–мешочек с собой прихватить. Тронулись они с места, покатили дальше. К концу дня приехали на место, поставили чумы. А ближе к ночи стал раздаваться женский жалобный крик: "Где моя туча?" "Где моя туча?" Говорят, до утра крик раздавался. Никто не осмелился выйти из чума и отнести куда–нибудь в тундру мешочек для шитья, как вы уже догадались, девушки–сихиртя. Семья, у которой находилась эта красивая сумочка, вскоре умерла. А родственники всё равно сохранили эту драгоценную находку. (Говорят, эта туча до сих пор в священной нарте у одного жителя Находкинской тундры).

Как я уже говорила, сихиртя имели сверхъестественную силу. Вот и этот мешочек стал священным атрибутом. Во время болезни человека родственники вешали эту тучу на хорей, до выздоровления больного.

Мы не знаем, действительно ли жили такие маленькие люди в наших краях. Но из поколения в поколение передаются небольшие легенды о таинственном народе–сихиртя. Возможно, они и жили здесь, коль сохранилась до наших времён песня под названием "Плач девушки–сихиртя". Ведь зачастую легенды имеют под собой реальную почву.

Л. А. Лар

УСТРОЙСТВО МИРА КОСМОСА И БОЖЕСТВ В МИРОВОЗЗРЕНИИ НЕНЦЕВ В XVIII - НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Для более глубокого понимания закономерности эволюции религиозных традиций ненцев большое значение имеет изучение взаимодействия и синтеза культур различных народов, населявших север Западной Сибири, на разных этапах социально-экономического развития. В процессе международных контактов происходит разноплановое взаимообогащение соприкасающихся культур. Изучение чужой культуры, избирательный обмен культурными формами ведет от ознакомления к присвоению некоторых качественно переработанных элементов, и потом - к постепенному слиянию заимствованного и традиционного, к растворению приобретенного в культуре-восприемнике.

ARRANGEMENT OF THE WORLD OF SPACE AND DIVINITIES IN THE NENETS WORLD OUTLOOK IN THE 18th - EARLY 20th CENTURIES

Studying of interaction and synthesis of various cultures in the north of Western Siberia at different stages ofsocial and economic development is importantfor a more deep insight into the regularity ofevolution of the Nenets religious traditions. Extensive mutual enrichment of the contacting cultures takes place during international communication. Research into a foreign culture, selective exchange of cultural forms results in acquisition of some qualitatively altered elements and then - in gradual fusion of the borrowed and the traditional, in dissolution of the acquired in the receiving culture.

При насильственном насаждении элементов «чужой» религии миссионерами извне (экзогенная форма синкретизма), старые воззрения не уничтожаются полностью, а лишь отходят на второй план, оказывая постоянное влияние на религиозные представления. «По крайней мере, крещеный инородец, не покидая своих богов, переносит на новую религию свои прежние языческие понятия и воззрения. Вот почему религиозные взгляды

инородцев, представляют из себя смесь плохо привившегося христианства и язычества с преобладанием последнего» , - писал А. А. Дунин-Горкавич. При столкновении, например, христианства с языческими системами победа первого над вторыми не достигается, о чем свидетельствует сохранение веры в низшие божества, различных духов в сознании крещенных на протяжении веков.

В религиозно-мифологических представлениях ненцев все части окружающего мира воспринимаются живыми: «к животным, растениям, камням, явлениям природы относится, как существам способным понимать его» . Сочетание вертикальной и горизонтальной систем размещения антагонистических миров является для них естественным и органичным. Согласно мифам, «Нум» и «Нга» в одинаковой степени причастны к бытию мира и судьбам людей. Но по направленности своих действий в мире, они противоположны: «Нум делает, что есть лучшего для самоеда, а дьявол, - что есть худшего. Дьявол, как враг Нума, потому постоянно враждует против самоеда, которого Нум любит, и сотворил для него все» .

По данным ненецкой мифологии «Нум» и «Нга» выступали как единомышленники, после размолвок и недоразумений, связанных с разным пониманием целей творения и характера мироустройства, они разделили сферы влияния и разошлись по разным концам Вселенной. С тех пор «Нум» и «Нга» исполняют разные, но одинаково почетные и равно ответственные обязанности, договорившись друг с другом жить в согласии. «Нум» отвечает за Верхний мир, «Нга» - за Нижний. Между ними происходят порою недоразумения и размолвки. Но каждый из них понимает, что существует определенный критический предел, который во имя безопасности Вселенной перешагивать не стоит.

Основой «мифологической картины мира» являются представления о космосе и хаосе (преодоление которого есть центральная тема мифа), а также о пространстве и времени, в котором можно условно выделить три этапа. Первый - рождение богов, второй - возникновение мира из хаоса и третий - возникновение человека и животных. Мифы часто начинаются с описания того, что предшествовало творению, т. е. - небытия, как правило, уподобленного хаосу: «когда ни земли, ни воды не было, а была только тина и жидкая глина» . «Нум» и «Нга» как некие первые существа имеют божественную космическую природу. Широко распространен у ненцев мотив

биологического порождения богов «Вселенской матерью»: «Бог и Черт родились от женщины, которая жила в... тине» . Ненцы называют ее «Я’Мюня»: «1атет ри^йзе - подземной старухой» . По ее просьбе «Нум создал две земли - белую и красную. Красную землю он подарил своей матери, и она теперь там живет» и выходит оттуда «по зову духов, которым, в свою очередь, поручает ее вызвать шаман. Духи шаманские называют ее Иаёоко - бабушкой» .

Центральное место в любом религиозном мировоззрении занимает всегда образ или идея Бога: «Нум означает у самоедов небо и небесного бога» . Бог здесь рассматривается в качестве первоначала и первоосновы всего существующего: «он добр, всемогущ, всевидящ, но управлять миром предоставил духам, тадебциям» . Причем это уже не генетическое первоначало, как в мифологии, а первоначало - созидающее, творящее, производящее: «все явления природы - гром, молнии, бури, дожди, суть проявления сотворившего мир и господствующего над ним» .

Божество не только активно, но и вовлечено в человеческие дела, его активность этически окрашена - оно награждает за хорошее, правильное поведение и карает за дурное: «Нум божество, награждающее за хорошую жизнь оленями, удачными добычливыми промыслами. За плохую - нищетой, напастями. Верования ненцев содержат в себе целый ряд нравственных правил. В зависимости от исполнения этих правил верующий может ожидать или милости, или наказания от Нума. Нум олицетворяет доброе и справедливое начало» . В дальнейшем оно становится объектом организованного культа.

Верхнее божество объединяет в себе начало жизни, - ибо оно создатель и нередко хранитель всего живого, включая человека, - и начало смерти: «Судьбу любого человека Нум уже заранее обозначил и установил конец жизни» . Ведь часто рядом с «Нумом» появляется хозяин мира мертвых «Нга». Люди уходят к нему после смерти, и это видно из ненецкого фольклора: «Когда человек умира-

ет, по распоряжению Нума, смерть съедает душу человека» . Характерные для них черты в основном заимствованы из широко распространенных сказаний русско-зырянского населения, несмотря на то что местные условия внесли в них свой колорит.

«Нум» выдвигается на первое место под влиянием христианства и выступает как верховное божество, живущее на седьмом-девя-том ярусе неба, персонифицированное как дух мужского пола: «самоедский бог - тот же самый, что и русский» . Архимандрит Вениамин считал, что ненцы отождествили «Нума»-«жизнодавца» с владыкой Вселенной под влиянием христианства . Рассматривая бога «Нума», М. А. Кастрен обратил внимание на его близость к христианскому богу: «обыкновенно почитают его творцом мира и твердо убеждены, что он самый и есть мироправитель, что он дарует человеку и счастье, и благо, и оленей, и лисиц и всякого богатства» .

Мнения о том, что «Нум» возвысился под влиянием христианства, придерживались ученые И. И. Огрызко, В. А. Кононенко и др. . А. М. Золотарев считает, что «Нум» у ненцев стал осмысливаться как верховное божество в XVIII в., а в мифах он выступал как культовый герой. Л.В. Хомич также полагает, что возвышение «Нума» над остальными божествами произошло под влиянием миссионеров . Н. А. Ми-ненко думает, что образ «Нум» возник у ненцев под влиянием христианства не ранее XVIII в., из среды крещеных хантов. Она считает, что религиозные представления ненцев носили более земной характер, и для них не было характерно вознесение духов на небо .

«Нга» в ненецкой мифологии предстает в виде злого духа подземного мира. Первоначально он относился к когорте многочисленных духов-хозяев, духов-помощников. В фольклоре XIX - начала XX в. мы встречаем его уже в образе злого божества «Нга» . Под влиянием христианизации он получил статус «дьявола» . Изгнанный своим братом «Нумом» с Верхнего мира, «Нга» пере-

стал существовать как небесное божество и стал «зол, как все дьяволы» . В ненецких легендах рассказывается, что «Нум рассердился на него и спихнул его с неба» , и «Нга» в обиде на него начал «насылать на людей разные беды» . Если беспристрастно рассмотреть мифологию хантов и ненцев, то увидим, что на легенды о злых божествах и развитии Нижнего мира нанесло значительный отпечаток мировоззрение русских.

К числу основных космогонических актов относятся: установление вселенского пространства; формирование трех космических зон; создание космической опоры - горы, мирового дерева; посредничество в пределах созданного космического пространства между космическими зонами, осуществляемое богами, нисходящими на землю или в подземное царство, шаманами попадающими на небо или спускающимися в преисподнюю. Представление о происхождении вселенной в религиозной традиции ненцев начало выстраиваться в стройную систему в конце XVIII - начале XX в. на христианской концепции божественного творения всего, что нас окружает. Человек же является вершиной творения.

Общераспространенным является членение вселенной на три сферы: верхнюю, среднюю и нижнюю: «У земли семь этажей, а также семь небес, которые располагаются друг над другом слоями» . Концепция многоярусной вселенной зафиксирована у очень многих народов мира. Под словом «Вселенная» принято понимать весь мир, окружающий нас, безграничный во времени и пространстве, бесконечно разнообразный по тем формам, которые принимает материя в процессе своего развития. Ю. Б. Симченко отмечал, что мифологические представления о Вселенной простых людей и шаманские сказания имеют большие различия .

В мифологической модели мира одним из ключевых концептуальных моментов является сотворение земли, которая у ненцев представляется «плоской, немного взгорбленной посредине, где находятся горы, с которых текут реки, в том числе и Обь. Земля окружена морем» . В актах первотворения фи-

гурирует водная стихия. Вода являлась одной из фундаментальных стихий мироздания. В самых различных мифах вода - первоначало, исходное состояние всего сущего, эквивалент хаоса. Известно также, что вода в мифологии многих народов мира - «первоначало, исходное состояние всего сущего, эквивалент первобытного хаоса... Вода - это среда, агент и принцип всеобщего значения и порождения» .

В большинстве мифологий распространен мотив поднятия мира (земли) со дна первичного океана. По представлениям многих северных народов Западной Сибири и Дальнего Востока «Землю» со дна мирового океана достает ныряющая птица, и от смеси донного ила с кровью птицы Земля начинает расти . Вода считалась первоосновой и источником всего живого. Мифы о происхождении мира повествуют об огромном водном пространстве.

У ненцев существуют три версии создания земли. Первая версия: в появление на свет земли были задействованы два бога «Нум» и «Нга»: «Нга всунул свою руку в воду и взял песку, но тот проскользнул у него между пальцев. Тогда Нум взял горстку песка, оформил его в виде лепешки . Вторая - в создании земли присутствует библейская космогония, где бог с самого начала выступает как единственный творец и «мироустроитель», и все стадии творения - «шестидневье» - суть акты его творческой воли: «Считая существом великим (арка) и бессмертным (ханга ида янгу), они относят к нему одному творения мира (я’), духов (тадебции) и человека (хазова)» . Третья - Земля была поднята со дна океана птицей. Ненецкая легенда о мироздании имеет сходство с финно-угорскими преданиями о сотворении земли богом и гагарой .

Общим в мифах, распространенных у всех групп ненцев является сюжет, согласно которому вначале все было покрыто безбрежным водным пространством. По повелению бога-демиурга гагара ныряет под воду и достает со дна комочек глины, из которого и была создана земля . Ныряющая птица - это образ связанный на-

столько же с Верхним миром, так как все птицы связанны с небом, насколько и с Нижним. Поэтому и нижний дух, воплощенный в гагаре, оказывается соучастником сотворения. Особо подчеркивается придание первоначально шаткой земле устойчивости, достигнутой водружением большого камня (Уральских гор; в другом ненецком мифе незыблемость земли поддерживает находящаяся в подземном мире опора земли) .

Дальнейшее устроение мира нередко связывается уже с деятельностью двух демиургов «Нума» и «Нга»: «Все что создал Нум, создал и Нгылико (Нга), но всегда в два раза больше» . Причем, «Нга» первоначально показал себя значительно более активным творцом животного мира, чем «Нум». Так, «Нум» создал зайца, оленя, белку, соболя, песца и собаку, а «Нга» в ответ - волка и других хищных зверей. «Нум» создал куропатку, а «Нга» - ворону. Кроме того, «Нга» стал творцом щуки, налима и вредных насекомых: комаров, мошки, оводов и паука . Животные, сотворенные «Нга», по крайней мере, многие из них, подверглись «Нумом» перекодировке, - получив особый отличительный знак, они были причислены к его творениям и сменили свою ориентацию: «Рассердился Нум на Нга, взял свой посох и ударил по паукам. Они сразу же уменьшились. Говорит Нум паукам “Отныне будете есть насекомых, которых создал Нга”». А люди теперь наказывают детям, чтобы они не убивали пауков, так как они считаются священными .

Относительно возникновения людей в ненецкой мифологии существует идея цельности человека и природы. Человек не противопоставляется Природе. Его энергия не направлена на преодоление сил природы, господство над ней, а скорее - на сохранение установленного раз и навсегда порядка вещей. Нерасторжимая связь социальной общности с землей, верований и обрядов с конкретной местностью - одна из наиболее характерных черт религии традиционного общества. Здесь человек ощущает свою связь с землей и как связь со своим священным прошлым, с предками, с героями мифологии.

На антропогонические мифы ненцев, безусловно, повлияли и библейские представления: демиург вылепляет из глины изображения мужчины и женщины и вдувает в них душу . Человека он создал «сначала добрым и безгрешным» . «Нга» здесь также выступает как виновник падения человека и первопричина всех его бед: «чтобы лишить земного счастья самоеда, дьявол,... плюнул на него, и все тело покрылось прыщами» и «с греховным падением человека, по легенде самоедов, окончилось и благоволение к человеку божества Верховного. От этого самоед, считает себя недостойным обращаться к нему с просьбами, кроме самых крайних нужд и безвыходного положения» .

О давней связи собаки с «Нга», лишившим ее чистоты и наделившим способностью видеть злых духов рассказывают легенды, мифы и сказки . Версия о получении собакой шерсти от темного демиурга в награду за то, что она позволила тому «испортить» первочеловека, известна в мифологии удмуртов, марийцев, мордвы, коми-зырян, хантов, алтайских тюрков, эвенков . В мифологии ненцев представления о собаке отражают два аспекта: взаимосвязь с человеком и отношение к миру духов. И образ собаки включал в себя не только отрицательные, но и положительные черты.

Роль животных, как и вообще анимально-го (зооморфного) элемента, в мифологии исключительно велика. Животное выступает в качестве культурного героя, который может совмещать в себе две роли - творца неких космических элементов (устройство земли) и основателя новой культурно-социальной традиции (устройство общества, обучение ремеслам и т. п.).

Легенды о сотворении человека, где немалую роль сыграла собака, встречаются у финно-угорского населения, а также у племени кхаси в Ассами. У марийцев рассказывается история сотворения мира, напоминающая некоторые эпизоды из ненецких преданий . Такой же рассказ мы находим у коми . У хантов в наказание за непослушание, невыполнение указания «Торум» превратил первого виновного человека в собаку.

Космогонический цикл включает в себя также мифы о всемирном потопе, на которые повлияли библейские сказания. Описывая историю всемирного потопа, с объяснением причины сего всемирного события, миссионер узнает, что у ненцев тоже есть предание «об этой Святой воде, и,... что все люди произошли как первоначально, так и после потопа от одной четы, или семейства Ноева» .

Согласно ненецкому мифу, некогда росла береза с семью ветвями и семью корнями, к которой люди ходили поклониться и принести жертвы, но ее корни начали гнить, и, когда сгнил последний, дерево упало. Из его ствола хлынула кровь, а затем - поток воды, поглотивший все реки. Так начался великий потоп. Люди от него спаслись на плоту, на который они взяли по одному представителю каждого вида животных, а великие шаманы - на вершине священной горы. Прекратил потоп могущественный шаман, направивший воду в реки .

В другом ненецком мифе потоп - лишь первое из трех постигших человечество бедствий: за ним наступили страшная засуха и голод, и в живых остались только юноша и девушка. От них-то и пошел новый человеческий род. В легендах о потопе фигурируют также «сихир-тя», которые укрылись в сопках во время сильного разлива рек Оби, Енисея и Печоры .

У лесных ненцев есть легенда, где они вместе с хантами и русскими сначала жили дружно, а потом разругались. «Нум Нися» велел им разойтись по разным местам: старшему на Обь, среднему и младшему - в холодные края. Но через некоторое время с севера пошел лед, стало много воды. Люди спаслись на острове. Семь дней шла вода. Потом три года было лето, и вода везде высохла, все животные пропали [ПМА].

К этому же периоду относятся легенды о разделении народа на различные племена и языки, где причиной является «именно столпотворение, и чрез какие мысли люди дошли

до такого безумного действия» . Одна из легенд была записана Т. Лехтисало. В ней люди, населявшие землю, говорили по-ненецки. В один день они стали строить лестницу, чтобы подняться на небо, но «Нум» разрушил ее, и в живых остались только ненцы, ханты, коми-зыряне и русские. После напрасных попыток понять друг друга они разошлись в разные стороны .

Заметное влияние на синтез образов ненецких божеств оказал хантыйский фольклор. Он является основным материалом для характеристики не только хантыйской культуры, но и характера отношений между хантами и ненцами.

В этой связи можно отметить одного из самых многофункциональных божеств - «Яв-мал», который считается родоначальником всех духов воды, рек и моря, божеством воздуха и ветра, которые наполняют весь видимый мир, дают жизнь всему на земле. По нескольким версиям исследователя Т. Лехтисало, собранным в Пуровском и Тазовском районах, это хантыйский дух, который обхитрил бога «Нга» . Ю. Кушелевский, рассматривая образ «Яумаль», также отметил его связь с «Мастерко» - «лесным и речным богом, самым старшим, у которого все прочие под командою и в повиновении» . Об идоле Мастерко знают «все инородцы Березовского округа, остяки и самоеды отовсюду на поклонение к нему отправляются, только будто бы никому не показывают место пребывания его, а вместо него будто бы показывают подобие» .

В журнальном отчете священника Е. Пономарева мы находим сведения о «троицком шайтане - Мастерко, главном идоле, уважаемом всеми остяками и отчасти самоедами... что все Русские его знают, и почитают, знает про него и начальство и никому не запрещает покланяться ему... Из рассказа о Мастерке я узнал, что для приношения ему жертв остяки и самоеды каждогодно ездят к селению Троицкому, для прикладов возят ему лучшие лисьи шкуры и деньги значительными суммами, сверх того через три, иногда семь лет, ездят тайные сборщики, которым и передаются обещанные приклады, взамен которых жертвова-

тели получают ничтожные вещицы от Мастерка - кольца, пояски, лоскутки суконные и другие» .

Ю. Б. Симченко считает, что прародина «Яв’мала» Алтай, он «катается на лошади и помахивает сабелькой» . В одной легенде говорится, что «Яв’мал хэхэ» это шаман, который поднялся на небо, там и остался служить «Нуму» [ПМА]. При поездке в стойбища оленеводов, нам посчастливилось увидеть в священных нартах Н. Худи, Я. Худи, Н. Х. Сэро-тэтто, Х. Х. Вануйто образ божества «Яв’мал» в виде сабли, которая была обмотана множеством цветных лент и тканей [ПМА].

Хантыйское влияние на ненецкую мифологию просматривается на примере божества по имени «Яптик хэхэ», где информаторы Т. Лехтисало считали его зятем хантыйского божества «Орт ики». Его изображение привозили на религиозные праздники, которые посвящались хантыйскому духу . Божество «Яптик хэхэ» покровительствовало роду Яптик и изображалось в образе собаки. Место поклонения этому божеству, как отмечал В. Н. Чернецов «находится на реке Юрибей (Яптик хаэ). По разным сведениям его святилище находится на восточном берегу Ямала, между мысом Пэу-саля и бухтой Находка. Это место обитания сына Нума (Нум ню), который в прежнее время здесь ходил. Раньше было тепло, и вот настал первый буран, сын Нума заблудился. Это было на Юрибее. Теперь здесь священное место, и здесь живет сам сын Нума» . Ему в жертву приносятся белые собаки. К «Яп-тик-хэхе» обращаются в случае тяжелой болезни. По некоторым сведениям у него есть старший брат «Понгармэ Ирико». А. Бушевич отмечал, что шаманы призывали его в качестве помощника во время своих путешествий, и с ним они могли «отправиться в любой из миров, какие бы ужасы не маячили там» .

Один из наиболее отрицательных мифологических и фольклорных женских образов является «Парнэ». Этимология «Парнэ» не ясна: возможны параллели с хантыйскими и мансийскими «порнэ», «порнынг» . «Пар-нэ», «пальны» представляет собой образ довольно древний, встречающийся во многих

мифах, легендах и сказках ненцев, хантов и манси. Он имеет глубокие исторические корни, восходящие к языческой эпохе . На протяжении нескольких веков в среде трех соседних культур происходило взаимное дополнение мифического персонажа «парнэ» чертами и деталями, которые оказались настолько взаимоприемлемыми, что даже этимология ее воспринята ненецким фольклором самым непринужденным образом.

В мансийском фольклоре «порнэ» - это женское существо, обманом втянутое в брак. В хантыйской мифологии: «порнэ» - одни называют лесным духом, живущим в дуплах деревьев, другие говорят, что она живет по берегам рек и озер, ест лягушек и змей. У них этот персонаж относится к людям однозначно враждебно. Ненцы же делят «парнэ» на добрых и злых: «пар-нэ ведь два рода (тэнз). Одни немного больше людей, с длинными когтями и злые, людей царапают, и с хвостом, а другие добрые и - как люди - без хвоста» . Согласно Т. Лех-тисало, М. А. Кастрена «парнэ» живет в глубине леса под пнем или на дереве и людям на глаза не показывается .

В результате культурных связей с русско-зырянским населением в религиозные традиции ненцев органично вписался Николай Чудотворец (Мирликийский). Распространение культа Николая Чудотворца - «Миколы Мут-ратна» среди ненцев Обдорского края происходило при контакте с европейскими ненцами, коми-зырянами, хантами и русскими: «Самоеды верили в могущество этого святого и даже давали ему различные обеты в крайних случаях, в которых им не могли помочь их идолы» . Предположением, что данный культ пришел от коми-зырян, служит само звучание «русского» имени святого «Микола», «Никола», в коми-зырянском варианте - «Мыкола». Ненцы Николая Чудотворца стали называть как коми-зыряне и поморы «Микола» с добавлением «Мутратна».

Особенно широкое распространение среди ненцев получили рассказы о встречах со святыми, духами, которые рекомендовали приносить жертвы не идолам, а богу: «Впрочем самоеды начинают... следующим видением, яко-

бы явились одному самоеду в карачен тундре два самоедина в белой одежде и на белых оленях, по воздуху едущие, от коих слышал он голос повелевающий, чтобы самоеды не делали хаям жертвенных служений и во все бы их откинули, а отдавали бы сие богопочитание самому Нумаю; почему ныне и давят оленей уже не перед хаями, но на всяком месте, обращая действия и изречения к Нумаю» .

При рассмотрении вопроса о влиянии христианства на формирование образов других ненецких божеств и о внедрении их в местный пантеон следует иметь в виду, что осуществлялось русско-зырянским населением с помощью миссионерской деятельности русской православной церкви, которая вела большую культурно-просветительскую работу среди коренного населения. Как пишет Н. А. Костомаров: «Все жития святых, а в том числе и русских, составлены по одному рецепту: для изображения чудес святого брались готовые образцы чудес Ветхого и Нового заветов. Так, например, эпизод с пророком Ионой во время плавания корабля по морю являлся образчиком и для чудес святого Николая Мирликийского чудотворца...» .

Легенды о Николае Чудотворце среди ненцев распространяли, в основном, коми-оленеводы. По толкованию шаманов и представлениям ненцев, Николай Чудотворец охранял на охоте человека от хищных зверей . В одной из быличек коми-зырян рассказывается об оленеводе, который пошел на охоту, провалился под лед и стал тонуть. Вдруг откуда-то появился седой старик, протянул ему свой посох и вытащил из воды. Оленевод-охотник, желая потом отблагодарить своего спасителя, спросил у него, где тот живет. Старый человек ответил, что на земле его можно увидеть только в большой каменной церкви в Об-дорске. Когда охотник появился в церкви, то узнал спасшего его старика на иконе «Миколы угодника» . К. Д. Носиловым была записана легенда о встрече оленевода Яптика с Николаем Чудотворцем. В ней также говорится о высоком седом старике в белой одежде, который помог ему выбраться на берег во время пурги .

Легенды о «Миколе Мутратна» были предельно просты, общедоступны пониманию и популярны в народе: «С давних времен уже, а еще более со времени действий миссий, когда самоеды пришли в близкое соприкосновение с русскими, и слышали рассказы новообращенных своих единоплеменников. Они узнали христианского бога и в особенности святого чудотворца Николая, заступника русских» . В сказаниях Николай Чудотворец является помощником людей в самых затруднительных житейских обстоятельствах, защитником невинно гонимых и угнетаемых, а также хранителем на водах: «Самоеды считают старца Микулая, или русского Николая Чудотворца за бога отца, который живет на седьмом небе и, сослал своего сына на землю для мучений. Вдоль нити он чувствует, что происходит на земле» . На полуострове Канин «сядэй покровитель промысла отождествляется некоторыми ка-нинскими самоедами (наблюдается это и в других тундрах) с христианским Николаем Угодником» .

Под территориальными мы подразумеваем богов и духов, которые вышли за пределы родовых рамок и приобрели более или менее широкое распространение. Территориальных богов и духов в рассматриваемое время было чрезвычайно много. К ним относились: 1) хозяева сравнительно крупных рек, озер, гор, необыкновенных скал; 2) «Нув’хэхэ», т. е. небесные люди - «это... воины в человеческом облике, которые едят железный хлеб. Они черпают семью сосудами воду из моря. Северное сияние возникает, когда духи стреляют, а стрелы замерзают в море» ; 3) души умерших шаманов; 4) души людей, умерших преждевременно и ставших героями или духами-покровителями рода; 5) Сядэи.

Одни из них почитались в пределах двухтрех родовых групп или одного-двух волостей, другие - значительные географические районы - уезды или округа. Некоторые из них, особенно хозяева обширной территории, горных систем, крупных рек и озер или каких-либо сфер человеческой деятельности, приобретали общесамодийское значение: «Духов много

в небе, в воздухе, в воде. Все они недоступны для соприкосновения с живыми людьми» . Представления о роли и функциях божеств и духов в разных местах и в разное время видоизменялись, но все же каждое божество или группа духов являлись олицетворением вполне определенных явлений действительного мира. Они «не входят в частную жизнь самоеда, а заправляют отвлеченными понятиями, образующими таинственную связь между неодушевленными предметами и сверхъестественным высшим существом, и делают чудеса» .

Не все божества считались одинаково влиятельными. Одни из них занимали более, другие менее значительное место. Из них особенно выделяются женские божества «Я’Миня», «Я’Мюня», «Я’Небя». Эти образы передают представления ненцев о том, как устроен мир и как соотносятся между собою отдельные его части: «Я’Миня» - Верхний мир. Это мир богов и света. «Я’Небя» - Средний мир (земля, мир людей). «Я’Мюня» - Нижний мир, где обитают подземные существа, враждебные людям, и темные силы.

Функции покровительницы женщин «Я’Миня» получила под влиянием русского и коми-зырянского населения в конце XVIII - начале XIX в. Богиня «Я’Миня» давала душу новорожденному, влияла в последующем на здоровье и благополучное развитие ребенка, который находился под ее покровительством. Свое решение о том, какой быть судьбе, она записывала в особую книгу - «Ил’падар»; «По верованиям хасово каждому человеку положено прожить определенное количество времени и совершить определенные деяния. Все это изложено на личном листке каждого», - писал Л. Костиков .

Образ богини «Я’Небя» занимает особое положение в мифологии и происхождение ее не ясно, во всяком случае - неоднозначное. Даже в современной мифологии в образе «Я’Небя» соединены несколько главных черт, характеризующих ее как представительницу мира богов. Во-первых, она всегда старуха, обладающая сверхъестественными возможностями, которыми владеют лишь боги. «Я’Не-

бя» управляет природой, у нее тесные связи со стихиями воздуха и воды. Во-вторых, она имеет связь с подземным миром. За нарушения известных ей законов она наказывает, т. е. вершит правосудие. Словом, она выступает в качестве триединой богини - «Я’Миня», «Я’Мю-ня», «Я’Небя». Она - Мать-Природа, живая биосфера планеты и сила элементов. Культ «Я’Небя» мы относим к общененецким.

Божеству «Нумгымпою» поклонялись та-зовские и гыданские ненцы. Легенды ямальских ненцев рассказывают, что верхняя часть чума «Нумгымпоя» снесена стрелой. Птицы, пролетая над его чумом камнем падали в это отверстие. Поэтому в чуме много птичьих костей. Тазовские ненцы рассказывают, что когда-то «Нумгымпой» был шаманом, который семь лет путешествовал по небу. На седьмой год с «огнем опустился к верховьям Таза» и на головы людей «швырнул искру величиной с молнию» . По сравнению с остальными божествами и духами «Нумгымпой» выглядит, как великое небесное существо, другими словами, он выступает в роли несколько более отстраненного от сообщества людей божества.

К небожителям, по-ненецким верованиям, относился и «Илебямпэртя» («илебц» - дикий олень, «ил» - жизнь, «пэрць» - делать, пасти, караулить) - покровитель домашних оленей, хозяин диких оленей. По фольклорным текстам «Илебям’пэртя» - это человек, который при жизни сделал много добрых дел и «Нум» дал ему право дарить людям оленей, дичь и покровительствовать оленеводству . В легенде «Сирота Хэно» два брата из рода «Хэно» за оказание помощи людям: старший превратился «в духа. Он стал охранять род Хэно. Младший Хэно Евако стал духом Илебямпэртя» . Есть и другая версия, что «Илебямпэртя» выбирается из числа необычных людей «Нумом» : «у сибирских тундровых юраков слышал многочисленные мифы, по которым духи священных мест являются древними людьми, наделенными неземной силой» .

Главным покровителем Белого острова был «Сэр Ири» («сэр» - белый, «ири» - старик).

О нем народ сложил легенду: «Жил один самоед на Ямале. Он поехал как-то на промыслы и в тумане заблудился. Поднялась страшная буря и унесла человека на небо. Там он пришел в Божий дом. У этого божества была дочь. Потом этот человек и сам стал богом, спустился на землю, а с ним и дочь божья. На земле этот человек сказал божьей дочери: «Я возьму себе Белый остров и буду жить там, тебе даю Ямал. Сядь у Хаен-Сале напротив меня, и будем жить так. И долго эта женщина стояла одна на Ямале, а сам он сел на острове - это и был Сэр Ирику» .

Многочисленные мифы объясняют различные явления природы. В представлениях ненцев холод посылает гигантский бык севера, живущий в ледовом море, у северной кромки неба. Зимой его дыхание проявляется в пламени (северном сиянии), а летом - в виде дождевых туч. Когда бык сбрасывает вылинявшую шерсть - идет снег, когда он дует - поднимается холодный ветер, стоит на месте - царит холод, когда движется - теплеет . Пургу у ненцев олицетворяет неопрятная злая старуха с длинными седыми волосами, когда она расчесывает их, перхоть превращается в снег.

В общем пантеоне ненцев в XVIII - начала XX в. территориальные божества занимали преобладающее место. Каждому из них приносили жертвы, коллективные и индивидуальные, кровавые и бескровные. О каждом из них имелись легенды, предания или просто рассказы, в их честь сложены были молитвенные тексты, исполняемые шаманами во время обряда жертвоприношения или при освящении их изображений.

Завершая характеристику божеств и духов, следует особо подчеркнуть, что в XVIII - начале XX в. резкой грани между территориальными, родовыми и семейными культами у ненцев часто не существовало, их функции в этническом плане нередко варьировали. Как и другим божествам и духам, родовым культам посвящали коллективные и частные молебствия, многие из них имели свои изображения. Знание родовых духов, их родословий входило в непременную обязанность шаманов.

Влияние русско-зырянского населения на коренные народы не могло пройти бесследно, но также произошло и обратное действие, т. е. русские и коми-зыряне сами восприняли многое от своих соседей: «Заимствование инородческих культурных обычаев и языка русскими на востоке составляет несомненный факт. Затем при совместной жизни с инородцами, заимствованные привычки получили еще боль-

шое развитие» . Воздействие религиозных представлений коренных народов на мировоззрение русскоязычного населения говорит о том, что у них еще сильны были свои языческие традиции и суеверия: «русские, сжившись с некрещеными народами, забыли даже носить на себе кресты, не хранят постных дней и сообщаются с некрещеными женщинами» .

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Бушевич А. Экскурсия в бухту Находка летом 1912 г. // ЕТГМ. 1914. Вып. 22.

2. Василевич Г. М. Ранние представления о мире у эвенков // ТИЭ. М., 1959. Т. 51.

3. Георги И. Описание всех в Российском государстве обитающих народов. СПб., 1776. Ч. III.

4. ГейденрейхЛ. Канинские самоеды. Советский Север. М., 1930. № 4.

5. Головнев А. В. Говорящие культуры: Традиции самодийцев и угров. Екатеринбург, 1995.

6. Государственное управление Тюменской области государственного архива г. Тобольска. Ф. 156. Оп. 26. Д. 864. Л. 118.

7. ГУТО ГА. Ф. 156. Оп. 25. Д. 127 (5). Л. 386.

8. ГУТО ГА. Ф. 156. Оп. 26. Д. 643. Л. 146.

9. ГУТО ГА. Ф. 156. Оп. 26. Д. 643. Л. 146.

10. Де Фер Г. Плавание Баренца. 1594-1597. Л. 1936.

11. Евладов В. П. По тундрам Ямала к Белому острову. Тюмень, 1992.

12. Золотарев А. М. Родовой строй и первобытная мифология. М., 1964.

13. Источники по этнографии Западной Сибири. Томск, 1987.

14. Исследователь Севера Александр Дунин-Горкавич. М., 1995.

15. Идее И., Бранд А. Записки о русском посольстве в Китай (1692-1695). М., 1967.

16. Иванов В. В., Топоров В. Н. Славянские языковые моделирующие семиотические системы. М., 1965.

17. Кушелевский Ю. Северный полюс и земля Ялмал. СПб., 1868.

18. Карьялайнен К. Ф. Религия югорских народов. Томск, 1995. Т. 2.

19. Кузнецов Е. О верованиях и обрядах самоедов // ТГВ. 1868. № 1.

20. Кононенко В. А. Влияние христианства на религиозные верования народностей Северо-Западной Сибири. Л., 1971.

21. КастренМ. А. Путешествие Александра Кастрена по Лапландии, Северной России и Сибири. 1838- 1844, 1845-1849 // Магазин землеведения и путешествий. М., 1860. Т. VI.

22. Костомаров Н. И. Очерк домашней жизни и нравов великорусского народа в XVI-XVII вв. М., 1992.

23. Костиков Л. Боговы олени в религиозных верованиях хасово // Этнография. 1930. № 1-2.

24. Лехтисало Т. Мифология юрако-самоедов (ненцев). Томск, 1998.

25. Ламартиньер де П. М. Путешествие в северные страны // Записки Московского археологического института. М., 1912. Т. XV.

26. Лар Л. А. Культовые памятники Ямала. Хэбидя’Я. Тюмень, 2003.

27. Лукина Н. В. История изучения верований и обрядов // История и культуры хантов. Томск, 1995.

28. Мифология коми. М., 1999.

29. Мифы и предания ненцев Ямала. Тюмень, 2001.

30. Мифы, предания, сказки хантов и манси. М., 1990.

31. Мифы народов мира. М., 1994. Т. 1-2.

32. Миненко Н. А. Северо-Западная Сибирь в XVIII - первой половине XIX в. Новосибирск, 1975.

33. Народы Западной Сибири: Ханты. Манси. Селькупы. Ненцы. Энцы. Нганасаны. Кеты. М., 2005.

34. Огрызко И. И. Христианизация народов Тобольского Севера в XVIII в. Л., 1941.

35. Остров Вайгач. Культурное и природное наследие. Памятники истории освоения Арктики. М., 2000.

36. Петров Б. Д. Очерки истории отечественной медицины. М., 1962.

37. Православный благовестник. 1894. № 14. Кн. 2.

38. Попов А. А. Енисейские ненцы (юраки) // Изв. ВГО. 1944. Вып. 2-3. Т. 26.

39. Самоеды. Природа и Люди. М., 1901.

40. Старцев Г. А. Самоеды (ненча). Л., 1930.

41. Седова Л. В. Легенды и предания мордвы. Саранск, 1982.

42. Симченко Ю. Б. Культура охотников на оленей Северной Евразии. М., 1976.

43. Сидоров А. С. Следы тотемических представлений в мировоззрении зырян // КМ. № 1-2. Усть-Сысольск, 1924.

44. Теребехин Н. М., Овсяников О. В. Святилище «Козьмин перелесок» как памятник традиционной духовной культуры ненцев // Проблемы изучения историко-культурной среды Арктики. М., 1990.

45. Хомич Л. В. Представление ненцев о природе и человеке // Природа и человек в религиозных представлениях народов Сибири и Севера. Л., 1976.

46. Фрезер Д. Д. Фольклор в Ветхом завете. М, 1985.

47. Финш О., Брэм А. Путешествие в Западную Сибирь. М., 1882.

48. Шренк А. Путешествие к северо-востоку Европейской России. СПб., 1855.

49. Шавров В. Н. Записки штаб-лекаря о жителях Березовского края // ТГВ. 1871. № 43-45.

50. Этнографический сборник Русского географического общества. Вып. IV. 1858.

51. Ядринцев Н. М. Сибирские инородцы, их быт и современное положение. СПб., 1891.

1. Вануйто Хобка, 1917 г. р. - оленевод-частник, пенсионер, Ярсалинская тундра.

2. Худи Нюдихасово, 1926 г. р. - оленевод-частник, р. Юрибей, Ямальского района.

3. Худи Ятти Николаевич, 1938 г. р. - пенсионер, п. Новый Порт, Ямальского района.

4. Худи Ярколава, 1926 г. р. - пенсионер, р. Юрибей, Ямальского района.

5. Худи Тосана Едейчевич, 1930 г. р. - пенсионер, п. Ярсале, Ямальского района.

6. Хэно Ирина Сергеевна, 1952 г. р. - п. Тарко-Сале.

7. Хэно Сергей, 1928 г. р. - пенсионер, рыбак, Таркосалинская тундра.

8. Яптик Явлада Халевич, 1935 г. р. - оленевод-частник, Сеяхинская тундра, Ямальского района, шаман категории сэвтана.

9. Яптик Едейко Аникович, 1929 г. р. - оленевод-частник, Ямальская тундра, Ямальского района.