Бог триедин отец сын и святой дух. Бог отец, сын и святой дух

Протестантизм
Антитринитарии

Суть догмата

Никео-Цареградский Символ веры, представляющий собой догмат о Пресвятой Троице, занимает центральное место в богослужебной практике многих христианских церквей и является основой христианского вероучения. Согласно Никео-Цареградскому Символу Веры :

Бог Отец является творцом всего сущего (видимого и невидимого)
Бог Сын предвечно рождается от Бога Отца
Бог Дух Святой исходит от Бога Отца.

По учению церкви, Бог, единый в трех лицах, является бестелесным невидимый духом (Ин. 4:24), живым (Иер. 10; 1Фес. 1:9), вечным (Пс. 89:3; Исх. 40:28; Рим. 14:25), вездесущим (Пс. 138:7-12; Деян. 17:27) и всеблагим (Мф. 19:17; Пс. 24:8). Его невозможно видеть, поскольку Бог не имеет в себе такого, из чего состоит видимый мир.

Именно это Евангелие: жить жизнью как дети Отца как дети Бога. По вере мы обнаруживаем, что нет ничего более прекрасного, чем жизнь в нашей жизни, некоторые из наших отношений с Богом как дети. Небо не пустое, оно согнуто на земле, в нашей жизни, и все, что мы живем, приобретает полноту смысла. Так же и наша приверженность миру, людям, которых мы заботим, детям, которых он нам дал, любимым и любимым.

Напротив, наша жизнь приобретает вечную ценность до такой степени, что каждый жест, который мы делаем по его воле, каждый жест любви, каждый шаг, сделанный в вере, как бы входит в Рай, потому что мы можем найти его в вечности. Необычно, что апостол Святой Томас признает Иисуса, который воскрес из своих печалей. Поскольку эти раны являются признаком любви, которую он любил нас, Иисус приводит их с собой в вечность. В то время как зло не может войти в вечную жизнь, каждый момент любви обречен на вечность.

«Бог есть свет, и нет в Нем никакой тьмы » (Ин. 1:5). Бог Отец не рождается и не исходит от другого Лица; Сын Божий предвечно рождается от Бога Отца; Дух Святый предвечно исходит от Бога Отца. Все три Лица по существу и свойствам совершенно равны между собой. Христос – Единородный Сын Божий, рожден «прежде всех век», «свет от света», вечно с Отцом, «единосущен Отцу». Всегда был и есть Сын, как и Святой Дух, Через Сына все сотворено: «Им же вся быша», «и без Него ничтоже бысть, еже бысть» (Ин. 1:3. Бог-Отец все творит Словом, т.е. Единородным Сыном Своим, при воздействии Духа Святого: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог » (Ин. 1:1). Отец никогда не был без Сына и Духа Святого: «Прежде нежели был Авраам, Я есмь » (Ин. 8:58).
И вся любовь, которую родители обменивают между собой и дает своим детям, все добро, которое делает человек на земле, никогда не будет потеряна. Иисус ничего не писал, только потому, что Он сам является полным Словом Божьим, более совершенным, чем любая Книга. Из этих слов, вдохновленных Богом, мы можем верить и, веря, иметь жизнь. По этой причине Церковь провозглашает это Слово в каждой Евхаристии и рекомендует читать его всеми христианами.

Бог-Отец не только послал нам Своего Сына, но Он хотел, чтобы мы всегда присутствовали среди нас благодаря работе Святого Духа. Чудо веры состоит в том, что Христос всегда присутствует среди нас. Давайте молиться, чтобы его приход к нам был ежедневно для нас и мы можем сказать: «Я уже не жив, но Христос живет во мне».

Несмотря на общую природу всех Лиц Святой Троицы и Их равноценность («равночестность и сопрестольность»), акты предвечных рождения (Сына) и исхождения (Святого Духа) непостижимым образом различаются между собой. Все Лица нераздельной Троицы находятся в идеальной (абсолютной и самодостаточной) взаимной любви - «Бог есть любовь » (1Ин. 4:8). Рождение Сына и исхождение Духа признаются вечными, но добровольными свойствами божественного естества, в отличие от того, как Бог из ничего (не из Своей Природы) сотворил бесчисленный ангельский мир (невидимый) и материальный мир (видимый нами) по своей благой воле (по своей любви), хотя мог бы и не творить ничего (к этому Его ничего не принуждало). Православный богослов Владимир Лосский высказывается, что не абстрактная Божественная природа (вынуждено) производит в себе три Лица, а наоборот: Три сверхъестественные Личности (свободно) задают абсолютные свойства общему своему Божественному естеству. Все лица Божественного существа пребывают неслитно, нераздельно, неразлучно, неизменно. Трёх-личного Бога недопустимо представлять ни как трёхглавого (так как одна голова не может рождать другую и изводить третью), ни как трёхчастного (преподобный Андрей Критский в своём каноне называет Троицу простой (несоставной)).

Иисус открыл нам, что Дух не отдаляет нас от него, но напоминает нам обо всем, что сказал нам Сам Сын. Святой Павел называет Святого Духа необычайным именем: Дух Христа. Он называет это так точно, потому что он дает нам самую форму Христа. Можно сказать тогда, что для христианской веры, будучи «духовными» людьми, означает просто стать «христианами»: Дух заставляет нас быть христианами и жить новой жизнью Евангелия.

Таким образом, нет никакого сопротивления между духом и телом, только потому, что Святой Дух имеет силу сделать человека целым, душой и телом, принять форму Христа, как это благодаря работе Святого Духа Что Сын Божий стал человеком. Но даже больше нет противоположности между Иисусом и Духом, и между Духом есть Отец. Короче говоря, Дух не уводит от Бога, не несет Иисуса дальше, но позволяет нам влиться в любовь Отца и Духа. Хотя антихрист хочет отвести человека от Иисуса Христа, вместо этого Дух хочет, чтобы мы вступили в самую глубокую близость с Отцом и Сыном.

В христианстве Бог соединен со своим творением: «В тот день узнаете вы, что Я в Отце Моем, и вы во Мне, и Я в вас » (Ин. 14:20)), «Я есмь истинная виноградная Лоза, а Отец Мой – Виноградарь; Всякую у Меня ветвь, не приносящую плода, Он отсекает; и всякую, приносящую плод, очищает, чтобы более принесла плода. Пребудьте во Мне, и Я в вас » (Ин. 15:4-6)). На основе этих евангельских стихов Григорий Палама делает вывод, что «Бог есть и называется природой всего сущего, ибо Ему все причастно и существует в силу этой причастности ».

Второе письмо Иоанна подчеркивает, что в истории никогда не будет никаких расширений для Христа, именно потому, что он является полным и окончательным присутствием Бога, а Дух - это тот, кто подводит нас к нему: В мире появилось много соблазнов, они не признают Иисуса, приходящего во плоть. Но те, кто остаются в доктрине, обладают Отцом и Сыном.

Дар Святого Духа происходит прежде всего в даре Крещения. Он, который является дверью веры, ставит нас в Бога, погружая себя в божественную жизнь. По этой причине Крещение провозглашается Тринитарной Троицей. Дух ведет нас к Христу, и Христос погружает нас в вечную жизнь Отца. В Крещении мы не являемся прежде всего выбором Бога, но Он должен сделать нас своими детьми в Духе.

Православное вероучение считает, что при воплощении (вочеловечении) второй ипостаси Святой Троицы Бога-Сына в Богочеловека Иисуса Христа (через третью ипостась Св. Троицы Бога Духа Святого и пречистую Деву Марию), при земной жизни Спасителя, при Его крестных страданиях , телесной смерти, сошествии во ад , при Его воскресении и вознесении на Небо, вечные отношения между Лицами Св. Троицы не претерпели никаких изменений.

Почти с укусом детей мы можем понять что-то из тайны Троицы, благодаря опыту крещения. Конечно, Дух, Сын и Отец - это не одно и то же лицо, но я, безусловно, являюсь одним из божественной любви и субстанции, ибо ничто не имеет Духа, который не исходит от любви Отца Сына, и ничто не имеет Сына, который не является порожденной любовью Отца через Духа.

Но каковы размеры жизни в Духе? Опыт Церкви выявил четыре из них с момента создания оглашенности древней Церкви. Четырехугольник выражает эту структуру прямо, что дает силу и ясность для христианской жизни, что дает возможность для взрослой веры. Эти четыре измерения напоминают друг друга и являются исключительно богатыми и важными.

С полною определенностью учение о троичном Боге дано лишь в Новом Завете , но зачатки его, христианские теологи находят в ветхозаветном откровении. В частности фраза из книги Иисуса Навина «Бог богов Господь, Бог богов Господь» (Нав. 22:22) интерпретируется, как подтверждение триединой сущности Бога.

Человек, который никогда не был укоренен в вере Церкви, на самом деле никогда не знал бы Бога Иисуса Христа, и его вера всегда была бы слабой и приблизительной - вот символ веры. Но встреча с живым Богом о том, что Символ верной веры всегда происходит снова в литургии, и без них он никогда не будет иметь истинного и реального общения с Ним - вот красота Таинств.

С другой стороны, если вера исповедал и праздновали не приведет к новой и красивой жизни, было бы совершенно бесполезно, и Бог, в конце концов, не в силах спасти человека - вот роль Заповедей, которые освещают человеческий выбор. Но эта новая жизнь была бы только практикой, если бы она не питалась красотой диалога любви, которая возникает в молитве между Богом и его детьми, и на самом деле, где не начинается богатая внутренняя жизнь, вера всегда слаба и инфантильный - вот молитва Господа.

Указания на причастность Христа и Святого Духа к божественной природе христиане видят в учении об Ангеле Иеговы (Быт. 16:7 сл.; Быт. 22:17, Быт. 22:12; Быт. 31:11 сл.; Исх. 3:2 сл.; Исх. 63:8), ангеле Завета (Мал. 3:1), имени Божием, обитающем в храме (3Цар. 8:29; 3Цар. 9:3; 4Цар. 21:4), славе Божией, наполняющей храм (3Цар. 8:11; Ис. 6:1) и в особенности о Духе Божием, исходящим от Бога, наконец, о Самом Мессии (Ис. 48:16; Ис. 61:1; Зах. 7:12).

Дух способен привести верующего к исповеданию веры Церкви, веры Веры. Все библейское послание синтезируется и светит во всей красе в коротких словах Символа Веры, которые содержат великие «тайны». Те, кто верил, что Церковь Церкви отличается от библейского послания, на самом деле еще не пришли к вере, потому что вера верно верит в реальность Бога одну и Три и в Его спасительную работу в мире.

Верующий должен прийти к единству веры и познания Сына Божьего, к совершенному человеку, к полноте полноты Христа. Таким образом, мы больше не будем младенцами на волнах волн, перемещаемых здесь и там каким-либо ветром доктрины, обманутым людьми с хитростью, которая тянет за ошибку.

История формирования догмата

Доникейский период

Начало богословскому раскрытию догмата Троичности полагает св. Иустин Философ († 166 г.). В слове «Логос» Иустин находит эллино-философский смысл «разума». В этом смысле Логос является уже чисто имманентным божественным принципом. Но так как предметом божественного мышления у Иустина односторонне представляется лишь внешний мир, то и исходящей от Отца Логос становится в сомнительное отношение к миротворению. «Сын рождается, когда Бог в начале все создал через Него». Рождение Сына, следовательно, хотя и предваряет творение, но находится с ним в тесном соотношении и представляется совершающимся перед самым творением; а так как причиною рождения представляется воля Отца, и Сын называется служителем этой воли, то Он становится в отношение решительной субординации - έν δευτέρα χώρα (на втором месте). В этом воззрении можно уже усмотреть ошибочные направления, в борьбе с которыми в конце концов совершилось надлежащее раскрытие догмата. И иудейско-религиозное воззрение, воспитанное на ветхозаветном откровении, и греческо-философское одинаково тяготели к признанию абсолютной монархии в Боге. Различие заключалось лишь в том, что иудейский монотеизм выходил из понятия о единой божественной воле, а философское умозрение (нашедшее свое завершение в неоплатонизме) понимало абсолютное бытие в смысле чистой субстанции.

Только Деи Вербум, который воссоздан в Катехизисе Католической Церкви, подчеркнул, как персонализация должна раскрывать откровение: Бог хотел раскрыть себя. Ранее Совет иногда подчеркивал отдельные догматические утверждения или отдельные исторические события: то, что должно возникнуть, согласно соборному подходу, скорее является простотой веры, поскольку мы захватываем ее в Веру, где Сам Бог проявляет Себя, отдавая нам Своего Сына.

В Иисусе откровение Бога теперь полно до такой степени, что не ожидается никакого другого публичного откровения. Но Христос, данный раз и навсегда, теперь «всегда с нами каждый день до конца мира», как Он сам объявил нам. Это проявляется в новом персонаже, посвящённом литургии Святым Духом. Действительно, литургия - это именно то действие человека, которое превосходит себя, потому что в нем Бог работает, давая людям.

Постановка проблемы

Христианское учение об Искупителе, как воплотившемся Сыне Божием, ставило богословскому умозрению трудную задачу: как примирить учение о божественной природе Христа с признанием абсолютного единства Божества. В решении этой задачи можно было пойти двояким путем. Выходя из понятия о Боге, как субстанции, можно было пантеистически или деистически представить Логос причастным к божественному бытию; исходя из понятия Бога , как личной воли, можно было мыслить Логос как подчиненное этой воле орудие. В первом случае представлялась опасность превратить Логос в безличную силу, в простой принцип, неотделимый от Бога; во втором случае Логос являлся отдельною от Бога-Отца личностью, но переставал быть причастником внутренней божественной жизни и существа Отца. Отцами и учителями доникейского периода надлежащей постановки данного вопроса дано не было. Вместо выяснения внутреннего, имманентного отношения Сына к Отцу, они останавливались более на выяснении отношения Его к Миру; недостаточно раскрывая мысль о самостоятельности Сына, как отдельной божественной ипостаси , они слабо оттеняли мысль о полном Его единосущии с Отцом. Те два течения, которые замечаются у Иустина , - с одной стороны, признание имманентности и равенства Сына с Отцом, с другой, решительное поставление Его в подчинение Отцу, - еще в более резкой форме наблюдаются и у них. За исключением св. Ириния Лионского , все писатели данного периода до Оригена в раскрытии учения об отношении Сына к Отцу держатся теории различия Λόγος ένδιάθετος и Λόγος προφορικός - Слова внутреннего и Слова произнесенного. Так как эти понятия заимствованы были из философии Филона , где они имели характер не чисто богословских, а скорее космологических понятий, то и церковные писатели, оперируя с этими понятиями, обращали более внимания на последнюю - космологическую их сторону. Произнесение Отцом Слова, понимаемое как рождение Сына, мыслится ими не как момент внутреннего самооткровения Бога, а как начало откровения ad extra. Основание для этого рождения полагается не в самом существе Бога, а в Его отношении к миру, причем самое рождение представляется делом воли Отца: восхотел Бог сотворить мир и родил Сына - произнес Слово. Ясного сознания той мысли, что рождение Сына есть не только generatio aeterna, но и sempiterna (всегда настоящее) у этих писателей не выражено: рождение представляется актом предвечным, но совершающимся, так сказать, на границе конечного жития. С этого момента рождения Логос в становится действительною, отдельною ипостасью, тогда как в первый момент своего бытия, как Λόγος ένδιάθετος, он мыслится более как свойство лишь духовной природы Отца, в силу которого Отец есть существо разумное.

Это наиболее очевидно в Евхаристическом праздновании, где Отец призывает Духа Христа присутствовать в нашей среде. Евхаристическая молитва Напоминает мне, что Христос взял «эту» славную чашу: он не только взял чашу последнего ужина в свои руки, но и взял на себя празднование, чтобы те, кто участвовали в Евхаристии, Тело и кровь.

Дух не только заставляет Христа присутствовать в святых знамениях, но и способен обновлять всю жизнь человека, соответствующую жизни Господа. Но с грехом человек забыл это сходство, и его жизнь не светит больше, чем красота, что он должен быть своим. Дух приносит плод в жизнь человека, восстанавливая утраченную красоту и даже возвышая ее до исполнения Воплощения.

Тертуллиан

С наибольшей последовательностью и резкостью это учение о двойственном Слове развито было западным писателем Тертуллианом . Слову внутреннему у него противопоставляется не только Слово произнесенное, как у предшествующих писателей (Татиана , Афиногора , Феофила Антиохийского), но и Сын. С момента лишь произнесения - «рождения» - Слова Бог и Слово вступают между собою в отношение Отца и Сына. Было время, следовательно, когда не было Сына; Троица начинает существовать во всей полноте только с момента сотворения мира. Так как причиной рождения Сына у Тертуллиана представляется желание Бога создать мир, то естественно, что у него выступает и субординационизм, и притом в более резкой форме, чем у его предшественников. Отец, рождая Сына, определил уже и Его отношение к миру, как Бога откровения, и с этою целью в самом уже рождении немного унизил Его; к Сыну, именно, относится все то, что философия признает недостойным и немыслимым в Боге, как существе абсолютно простом и высшем всяких мыслимых определений и отношений. Нередко отношение между Отцом и Сыном представляется у Тертуллиана даже как отношение части к целому.

Уже заповеди были «да» Бога для жизни человека, но теперь «да» достигает своего совершенства. «Вот человек», сказано о Христе, потому что в нем проявилось новое человечество. Теперь, наконец, можно «любить, как он любил нас». Катехитическая традиция Церкви сразу же поняла, что изучение нашего Отца заключается в том, как узнать само Евангелие: «Воскресная Оратация действительно является синтезом всего Евангелия». Катехизис Католической Церкви, сильный из всего этого опыта, фокусируется на медитации по каждой из семи просьб нашего Отца, поэтому они новы и глубоки.

Ориген

Та же двойственность направления в раскрытии догмата замечается и у самого видного представителя доникейского периода - Оригена († 254), хотя последний и отрешается от теории различия Слова внутреннего и произнесенного. Примыкая к философскому воззрению неоплатонизма, Ориген мыслит Бога как начало абсолютно простое, как абсолютную энаду (совершеннейшее единство), высшую всяких мыслимых определений. Последние заключаются в Боге лишь потенциально; деятельное их проявление дается только в Сыне. Отношение между Отцом и Сыном мыслится, следовательно, как отношение энергии потенциальной к энергии актуальной. Однако, Сын не просто лишь деятельность Отца, актуальное обнаружение Его силы, а деятельность ипостазирующаяся. Ориген решительно приписывает Сыну особую Личность. Рождение Сына представляется ему в полном смысле слова присущим актом, совершающимся во внутреннейшей жизни Бога. В силу божественной неизменяемости, этот акт существует в Боге от вечности. Здесь Ориген решительно возвышается над точкою зрения своих предшественников. При данной им постановке учения не остается уже никакого места для мысли, чтобы Λόγος ένδιάθετος не был когда-нибудь вместе с тем Λόγος προφορικος. Тем не менее эта победа над теорией двойственного Слова не была еще решительною и полною: та логическая связь между рождением Сына и бытием мира, на которой держалась данная теория, не была окончательно порвана и у Оригена. В силу той же самой божественной неизменяемости, по которой Ориген признает рождение Сына вечным актом, он считает столь же вечным и творение мира и оба акта поставляет в столь тесную связь, что даже смешивает их между собою и в первом их моменте сливает до неразличимости. Творческие мысли Отца представляются не только содержащимися в Сыне - Логосе, но и отожествляются с самою Его ипостасью, как составные части одного целого, и Сын Божий рассматривается как идеальный мир. Силою, производящею тот и другой акт, представляется при этом вседовлеющая воля Отца; Сын оказывается только посредником, через которого становится возможным переход от абсолютного единства Бога ко множеству и разнообразию мира. В абсолютном смысле Богом Ориген признает только Отца; только Он - ό Θεός, αληθινός Θεός или Αυτόθεος, Сын же есть лишь просто Θεός, δεύτερος Θεός, Бог только по причастию к Божеству Отца подобно другим θεοί, хотя, как первый обожествившийся, и превосходит последних в безмерной степени своею славою. Таким образом, из сферы абсолютного Божества Сын низводился Оригеном в одну категорию с сотворенными существами.

Только однажды Святой Дух заставляет людей обращаться к Отцу с этими словами. На самом деле, обитель Духа в нас заставляет нас быть способными к общению с Богом, непрерывному диалогу с Ним: мы теперь живем с Богом, мы живем на его дыхании, в его уверенности, в единстве с Ним. Святой Дух должен быть призван как высший дар, «ибо Отец даст Святого Духа тем, кто его спросит».

В Духе мы можем читать и размышлять над Словом Божьим, чтобы освещать наши шаги, в Духе мы можем ходатайствовать за наших братьев, в Духе мы можем вознести Богу молитву благодарения за его заслуги в похвале за его собственную жизнь и любящее присутствие.

Монархианизм

Свято-Троицкий Ионинский монастырь. Киев

С полною ясностью выступает противоположность указанных двух направлений, если мы возьмем их в одностороннем развитии с одной стороны в монархианстве, с другой - в арианстве. Для монархианства, стремившегося довести до рассудочной ясности представление об отношении троичности к единству в Божестве, церковное учение представлялось скрывающим в себе противоречие. Экономия, - догмат о Божестве Христа - по этому воззрению, была отрицанием монархии, - догмата о единстве Божества. Чтобы спасти монархию, не отрицая безусловно и экономии, представлялось два возможных пути: или отрицание личностного различия Христа от Отца, или отрицание Его Божества. Сказать ли, что Христос не есть Бог, или наоборот, что Он-то и есть именно Сам единый Бог, - в обоих случаях монархия остается не нарушенной. По различию этих двух способов решения вопроса, монархиан делят на два класса: модалистов и динамистов.

Может быть, вчера был такой день, как многие. Рома хаотическое движение, труд, беспокойство, чтобы справиться с расходами, дорогие дома, может быть, у нас даже не было времени, чтобы хорошо выглядеть. Вступает ли Бог в эту судорожную современность, с нашими постоянно освещенными компьютерами и сотовыми телефонами, которые информируют нас обо всем, без передышки?

Сегодня вечером, в больницах города, как и каждую ночь, родились дети. Теперь они спят, устали от великого путешествия, в кроватках Материнства. Через несколько часов матери возьмут оружие, чтобы дать им молоко, они будут удивлены чертами, пытаясь найти отцовские глаза, нос деда. Но подумайте о том, что необычно: девять месяцев назад этих детей не было, и теперь они мужчины. Возможно ли, что человек рождается из ничего? Бог, возможно, скрыт за каждым из этих детей, просто прося о преданности: признать Бога, Творца, за каждой твари.

Монархианизм модалистический

Монархианизм модалистический в подготовительной своей стадии нашел выражение в патрипассианстве Праксея и Ноэта. По их воззрению, Отец и Сын различны только secundum modum. Единый Бог, поскольку мыслится невидимым, нерожденным, есть Бог-Отец, а поскольку мыслится видимым, рожденным, есть Бог-Сын. Основанием такой модификации является воля Самого Бога. В модусе нерожденного Отца Бог является до своего вочеловечения; в акте воплощения Он вступает в модус Сына, и в этом модусе пострадал (Pater passus est: отсюда самое название данной фракции модалистов патрипассианами). Свое завершение модалистический монархианизм находит в системе Савеллия , который впервые ввел в круг своего созерцания и третью ипостась Троицы. По учению Савеллия, Бог есть чуждая всяких различий монада, простирающаяся затем вовне в триаду. Смотря по требованию мироправления, Бог принимает на Себя то или другое лицо (πρόσωπον - маску) и ведет соответствующий разговор. Пребывающий в абсолютной самостоятельности, как монада, Бог, исходя из Себя и начиная действовать, становится Логосом, который есть ни что иное, как принцип, лежащий в основе дальнейших форм откровения Бога как Отца, Сына и Св. Духа. Как Отец, Бог открывал Себя в Ветхом Завете ; в Новом Завете Он принял на Себя лицо Сына; третья, наконец, форма откровения в лице Св. Духа наступает с момента сошествия Св. Духа на апостолов. Каждая роль кончается по миновании в ней нужды. Когда, поэтому, цель откровения в лице Св. Духа будет достигнута, прекратит свое существование и этот модус, и последует «сокращение» Логоса в прежнюю монаду, то есть возвращение последней к первоначальному молчанию и единству, равносильному полному прекращению бытия мира.

А теперь подумайте о людях, которых вы волнуете. Когда приходит смерть, чтобы разделить вас, вы должны выбрать: или мы просто умные животные, плод случайности или эволюции, а затем смерть просто ничего, и мы никогда больше не увидим тех, кого любим. Или мы действительно дети Бога кто знает нас один за другим, любит нас и посылает Сына Своего между людьми, чтобы мы могли жить вечно.

Сын, уже: что Христос на кресте, который все еще находится на стенах наших домов и в школах. Мы также можем смотреть на него рассеянно, не помня с уверенностью, что человек на кресте имеет отношение к нам, преданный, разорванный, казалось, побежденный, мертвый и воскресший, вернулся от смерти, победитель, но если Иисус Христос действительно воскрес, в пасхальную ночь, также победили наших, и мы, рожденные свыше с ним в крещении, призваны к другой жизни, свободной, наконец, от боли и зла.

Монархианизм динамический

Совершенно обратным путем пытался согласить монархию в Боге с учением о Божестве Христа монархианизм динамический, представителями коего были Феодот кожевник , Феодот банкир, Артемон и Павел Самосатский , у которого эта форма монархиализма получила высшее свое развитие. Чтобы спасти монархию, динамисты прямо жертвовали Божеством Христа. Христос был простой человек, и, как таковой, если и существовал до своего явления в мир, то лишь в божественном предопределении. О воплощении в Нем Божества не может быть и речи. В Нем действовала та же самая божественная сила (δύναμις), которая раньше действовала в пророках; только в Нем она была в несравненно более полной мере. Впрочем, по Феодоту Младшему, Христос даже и не высшее явление истории, ибо выше Его стоит Мелхиседек , как посредник не Бога и человеков, а Бога и ангелов. В этом виде монархианизм не оставлял места уже и Троице откровения, разрешая троичность в неопределенную множественность. Павел Самосатский комбинировал это воззрение с понятием о Логосе. Логос , однако, у Павла ни что иное, как известная лишь сторона в Боге. Он является в Боге приблизительно тем же, чем является слово человеческое (понимаемое как разумное начало) в духе человека. О субстанциальном пребывании Логоса во Христе не может быть, следовательно, и речи. Между Логосом и человеком Иисусом могло лишь установиться отношение соприкосновения, соединения по знанию, по хотению и действию. Логос мыслится, следовательно, лишь как принцип воздействия Бога на человека Иисуса, под каковым совершается то нравственное развитие последнего, которое делает возможным применение к нему божественных предикатов [В этой форме монархианизма можно усматривать большое сходство с новейшими теориями германского богословия. Пользующаяся широким распространением теория Ричля в существе ничем не отличается от воззрений Павла Самосатского; богословы ричлианской школы идут даже дальше динамистов, когда отрицают и факт рождения Христа от Девы, признававшийся этими последними.].

Формирование символов веры

В восточном богословии завершительное слово принадлежало Иоанну Дамаскину , который пытался уяснить понятие о единстве существа при троичности лиц в Боге и показать взаимную обусловленность бытия ипостасей, учением о περιχώρησις - взаимопроникновении ипостасей. Богословие средневековой схоластики всю свою задачу в отношении догмата Т. полагала лишь в том, чтобы указать точные границы допустимых выражений и оборотов речи, преступать которые нельзя, не впадая уже в ту или другую ересь. Оторвав догмат от его естественной почвы - от христологии, оно способствовало тому, что он потерял для религиозного сознания верующих свой живой интерес. Этот интерес пробужден был вновь лишь германской новейшей философией, в особенности Гегелем . Но эта же самая философия как нельзя лучше показала, во что может обратиться христианское учение о троичном Боге, раз его отрывают от той почвы, на которой оно выросло, и пытаются вывести из одних лишь общих понятий разума. Вместо Сына Божия в библейском смысле у Гегеля является мир, в котором осуществляется Божественная жизнь, вместо Духа Св. - абсолютная философия, в которой Бог приходит к Самому Себе. Троичность из сферы бытия божественного здесь переносилась в область исключительного человеческого духа, и в результате являлось решительное отрицание Троицы. Надо отметить что данный догмат был принят на первом вселенском соборе голосованием, то есть поднятием рук, после того как на этом же соборе был издан догмат о божественной сущности Иисуса Христа.

Следующее, что говорит Библия о Боге, это то, что: Бог Триедин.

Бог - это Святая Троица: Отец, Сын и Дух Святой.

Но что же это значит? Давайте рассмотрим этот вопрос подробнее.

Во-первых, Библия говорит, что существует только один Бог. Не два, не три, но только один.

«Я Господь, и нет иного; нет Бога кроме Меня». (Библия, Ис.45:5)

Во-вторых, в Библии также говорится о том, что существуют Три Божественные Личности: Бог Отец, Бог Сын Иисус Христос и Бог Дух Святой. Вот несколько текстов, в которых Каждый из Них называется Богом.

«У нас один Бог Отец , из Которого все, и мы для Него». (Библия, 1Кор.8:6)
«Христос , сущий над всем Бог , благословенный во веки, аминь». (Библия, Рим.9:5)
«Для чего ты допустил сатане вложить в сердце твое мысль солгать Духу Святому ? Ты солгал не человекам, а Богу ». (Библия, Деян.5:3,4)

И Эти Три Божественные Личности настолько едины между Собой, что Они составляют одну сущность - Бога. Поэтому существует только один Бог, а не три.

«Иисус отвечал им: Я и Отец - одно, … чтобы узнать и поверить, что Отец во Мне и Я в Нем». (Библия, Евангелие от Иоанна 10:30,38)

«Ибо три свидетельствуют на небе: Отец, Слово и Святой Дух; и Сии три суть едино». (Библия, 1-Иоанна 5:7)

«Идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа». (Библия, Евангелие от Матфея 28:19)

Другие цитаты из Библии о Боге как о Святой Троице вы можете прочитать в статье Иисус - Бог и Человек.

Триединство Бога невозможно до конца представить, потому что Бог выше нашего понимания. Хотя и существуют некоторые аналогии, помогающие как-то осознать само это понятие: три в одном.

К примеру, представьте себе стакан воды, кубик льда и утренний туман. Что у них есть общего? По своей сути это все та же вода, только в жидком, твердом и газообразном состоянии. Но, в то же время, все три ее проявления такие разные, такие уникальные.

Этот пример, конечно, никак не объясняет до конца Бога, он лишь помогает немного представить саму идею триединства. В Библии о сущности Бога говорится как о тайне. Ведь мы, люди, никогда не сможем нашим разумом до конца постичь Того, Кто нас сотворил. Кстати, в истории о сотворении людей, в самом начале Библии, тоже упоминается о триединстве Бога:

«И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему по подобию Нашему , и да владычествуют они над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над скотом, и над всею землею, и над всеми гадами, пресмыкающимися по земле. И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их.» (Библия, Бытие 1:26-27)

Кроме того, что Бог есть Дух и Он Триедин, Библия также открывает нам еще другие качества Бога.